***
Тело блаженно ломило от проведенной с Альмодом ночи, и Риннон лежала на его груди, сквозь сон прислушиваясь к размеренному стуку сердца. Она недовольно забурчала, когда в дверь постучали, и нехотя выпустила его из объятий, лишившись горячего тела, а значит, и необходимого тепла. Закуталась в простыню, чтобы скрыть наготу от чужих глаз, и вытянулась на кровати, где-то на краю сознания понимая, что непрошенный гость пришел именно к королю и что они о чем-то шепчутся за приоткрытой дверью, пропускающей в комнату прохладный воздух. Хотелось уткнуться в родную грудь и вновь уснуть, но громкий звук в одно мгновение сбросил с нее дурман, и Риннон испуганно поднялась на локте. Хмурилась, вглядываясь в проем двери, а потом, завернувшись в ткань, бесшумно встала, чтоб посмотреть, что случилось. Ей нужно было просто дойти до двери и выглянуть в коридор, но ноги словно налились свинцом, пригвоздив ее к месту. Сердце набирало обороты и в висках стучала кровь по мере того, как вокруг нее сгущалась тишина. Что-то страшное. Что-то чужое притаилось там, за дверью, и громкий вскрик застыл на ее губах, когда в комнату тягуче медленно вошел Альмод, в одной руке держа безвольно повисшее тело воина, которое уже в следующую секунду с глухим стуком упало на пол. Она застыла в ужасе, наблюдая за тем, как его лицо перекашивалось от ярости и глаза наливались тьмой, жаждущей расправы. Он смотрел на нее несколько секунд, прожигая ненавистью, а потом склонил голову вниз, себе под ноги, пытаясь совладать с желанием убить, разорвать ведьму на части, вырвать ее лживое сердце. Он сжимал и разжимал кулаки, дыша шумно, со свистом, и впервые при ней превращался в волка. - Всегда, значит... - прошипел он, оскалившись и клацнув челюстями. Кости его ног удлинялись, и слышался треск ткани, когда сильные мышцы подались вширь, разрывая мешающую им одежду. Тело покрывалось жесткой шерстью, и до этого красивое лицо вытягивалось, постепенно меняясь до неузнаваемости. Если бы она могла кричать, то позвала бы на помощь, но вместо этого окаменела от ужаса, и только когда Альмод переступил через мертвого воина, шагнув в ее сторону, она рванула назад, наивно думая убежать от первобытной ярости. Но разве от нее убежишь? Разве она, слабая и жалкая, могла спастись от вожака оборотней, только что узнавшего о ее встречах с Лагордом? За его спиной, в его землях, с ложью на губах, шепчущих, что она будет принадлежать ему только. Проклятая чародейка, окутавшая его своими сетями. И сейчас в нем бушевала такая ярость, что становилось физически больно. Она требовала избавления, справедливости, чужой боли. И он получил ее, когда в один прыжок достиг убегающей Риннон и, чтобы остановить ее, полоснул когтями по спине, разрывая мышцы от самого плеча, наискосок, до поясницы. Сквозь плотный морок безумия он видел как она запрокидывала голову от агонии, как ее красивые волосы огненными языками перемешивались с алой кровью, как белая кость лопатки выглядывала из уродливо вывернутых разрезов, навсегда испортивших идеальность кожи. Он чувствовал чуть ли не наслаждение, когда вдыхал металлический запах крови, перебивающий запах его самки, и спокойно смотрел на то, как в конвульсиях содрогалось ее тело, распластанное на полу. Ее тонкие пальцы судорожно сжимались, расширенные от болевого шока зрачки смотрели в одну точку, и Риннон проваливалась в темноту, даже не надеясь оттуда вернуться... Потому что волки не знают пощады.