ом и покорился инстинктам, над которыми ты имела власть. Твои сладкие речи оплетали мой разум и подчиняли меня. Его последняя фраза дошла до ее сознания, и Риннон подняла голову, вглядываясь в величественного волка, настоящего короля. Он был все также красив, только его лицо стало куда бледнее и под глазами легли темные тени. Альмод смотрел на нее несколько мгновений, поражаясь тому, как за такой ангельской внешностью может скрываться гнилая душа, а потом отошел к столу, на котором лежал черный сверток. - В чем вы обвиняете меня, господин? - за ее спиной послышались тихие шаги, но она не смогла повернуться назад, почувствовав новый приступ боли. Лишь когда зашедший человек встал рядом с королем, она смогла увидеть его и узнать. Эйнард похудел и оброс бородой, отчего стал выглядеть еще старше. - Ты рада видеть Эйнарда? Три дня назад он вернулся с Равнины и привез это, - Альмод положил ладонь на сверток и, выдержав паузу, освободил книги от скрывавшего их бархата. Знакомые переплеты вызвали волнение, и Риннон вытянула шею, чтобы получше рассмотреть их, потому что эти книги принадлежали ее Учителю. Когда-то давным-давно. - Твое? Она согласно кивнула и прикусила губу, пытаясь не расплакаться. Значит, Эйнард нашел их дом, был там, касался ее прошлого и видел ее далекую жизнь. Проведенное на Севере время казалось вечностью. - Эти книги моего Учителя... - Который был чистокровным чернокнижником, - перебил ее Альмод и склонил голову вбок, наблюдая за ее реакцией. Нахмуренные брови и потерянность во взгляде были хорошей актерской игрой, не более. Девчонка прекрасно понимала, что уже раскрыта. - Знаешь, ведьма, до твоего появления мы не сталкивались с черной магией, никогда. - Это не то, о чем вы думаете, он боролся со злом, он хотел быть сильнее его. Он никогда не причинял людям вреда, потому что имел доброе сердце. Он черпал силы от природы и вдыхал жизнь в красоту. Он был сильным магом, но никогда не использовал магию во имя зла. - Речь не о твоем учителе. И только сейчас, глядя в устремленные на нее серые глаза, она поняла, к чему он ведет. Ее господин видел в ней ведьму, владеющую мертвой магией. Магией, от которой он сгорал. - Что? Нет-нет, мой господин, я простая травница, я не знаю магической науки, я не имею к этому никакого отношения, - по ее щекам текли слезы, она кусала губы от отчаяния, замечая на лицах мужчин неверие и решительность - ее уже ничто не оправдает: ни жаркие клятвы, ни объяснения, ни сила любви, что затаилась в маленьком сердце. Но она и сама не могла поверить, что ее Альмод действительно так считает. Равида права, это тьма, которая проникла в его разум, это зло, что скрывается в его груди. - Поверьте мне, я просто хочу вас спасти, помочь вам. Я встречалась с Лагордом, прося его о помощи. При этих словах уголок его губ дернулся, и в зрачках полыхнули искры. Он сжал кулаки, взглянув на нее исподлобья, и резко перебил бессвязную речь: - Ты хотела с ним сбежать. - Неправда! Спросите у Равиды, она скажет вам, что я не собиралась бежать, потому что мое место рядом с вами, потому что я хочу бороться за вас. - Разве она присутствовала при ваших встречах? - вновь перебив ее, он изогнул одну бровь и иронично усмехнулся, заметив ее растерянность. - Тогда что она может мне сказать? То, что говорила ей ты? То, что было тебе удобно, дабы не вызвать подозрений? Ложь, которой ты оплела всех нас? Знает ли бедный Лагорд, что окутан твоими чарами? Знает ли, что при возвращении его ждет смерть, также, как и тебя, ведьма? - он задавал вопрос за вопросом, не давая вставить ни слова, и Риннон тонула в бессилии с камнем на шее в виде его обвинений. Бесполезно цепляться за жизнь, потому что ее не слышали, и даже Эйнард смотрел на нее с холодном презрением. И от их недоверия было больнее, чем от уродливых ран. - Эйнард, почему ты не веришь мне? - обратившись к молчаливому воину и ища у него поддержки, спросила она. - Потому что я был там, где тебя считают ведьмой и обвиняют в черной магии. - Это ошибка. Я не лгу, не лгу, я никогда не предала бы вас, господин, - она лихорадочно шептала, раскачиваясь из стороны в сторону, и посмотрела на Альмода с надеждой, но его лицо было непроницаемо бесстрастным, и во взгляде его не осталось ни жалости, ни сострадания. Маленькая Кхира была его выдумкой, и на самом деле она являлась ведьмой, помутившей его рассудок. - Уведи ее, Эйнард. В клетку, где ей самое место, - бросил он коротко и спокойно опустил голову, разглядывая лежащие перед ним книги, которые поглаживал кончиками пальцев. Но, как только за ними закрылась дверь, он зарычал от ярости и, с легкостью перевернув стол, вскочил на ноги. В сердце образовывалась пустота, сжимавшая его холодными тисками, и он схватился за грудь, покачнувшись и почувствовав внезапно нахлынувшую слабость. Ненавидел ведьму всей душой и, задыхаясь от черных эмоций, осел на колени. Горло скрутило спазмом и он закашлялся, пачкая в крови свои дорогие одежды. Его внутренний волк рычал, вырывался, жалобно скулил, пытаясь прогнать зло, а потом подозрительно затих, оставляя Альмода наедине с мраком. И погрязнув в нем, он уже не слышал, как она молила Эйнарда поверить ей, не видел, как она падала на колени, сдирая их в кровь, не чувствовал ее боли, когда швы на ее спине лопались, оставляя после себя глубокие бороздки и алые ручейки-лабиринты, не знал, что ее чистая душа расцветала силой, только и ждущей полной луны, когда оковы, сдерживающие ее, наконец спадут. Если успеют...