Бессилие действительно сводит с ума.
- Раз ты так хочешь его спасти, то почему не сделаешь этого? Или рожденное тобой зло вышло из-под контроля? - Сначала она решила, что он просто издевается над ней, но взглянув в его серьезное лицо, поняла - он хочет знать ответ, быть может, даже рассматривает ее как выход из ситуации. И среди этого четко улавливалась его позиция - что бы она не говорила, как бы не хотела достучаться до него, он все равно считал ее ведьмой.
- Я не ведьма, - обессиленно опустив руки, сказала она, и попятилась назад, на подстилку из соломы, совершенно игнорируя предложенный им плащ. Осторожно опустилась на пол и сжалась в комочек, не обращая внимая на резкую боль от разошедшихся на спине ран. Эйнард еще некоторое время стоял у клетки, наблюдая за тем, как на прикрытой тканью спине расползались алые пятна, а потом, развернувшись, зашагал прочь, с одним лишь желанием - не поддаться чарам и не стать следующим. Он разрывался на части: разумом понимая, что найденные им факты подтверждают причастность Риннон к колдовству, а сердцем чувствуя, что что она для этого слишком чиста. Вот только состояние короля было прямым доказательством ее магии, и сколько бы она не утверждала, что это не ее рук дело, он верил только своим глазам. Все началось с ее появления в замке и она всех больше была с ним рядом. Но самое страшное из всего этого, что даже если Риннон не врала и Лагорд покинул город для поисков мага, это не давало Альмоду ни шанса - он слишком быстро сгорал.
Уже не покидал комнату и ни с кем не разговаривал, сидел в кресле перед безжизненным камином и смотрел сквозь пространство. Надрывно кашлял и не позволял никому подходить близко, сверкая почерневшим взглядом и останавливая своей яростью. Ночами, мечась чуть ли не в бреду, разговаривал на странном языке и улыбался приходящей тьме, что стала его спутницей и заняла место Риннон. Только под утро безумие на недолго отпускало его и глаза приобретали привычный оттенок, ему хватало сил, чтобы дойти до кровати и, прижав подушку к лицу, вдыхать любимый запах, шептать любимое имя, представлять любимый образ. А потом он рвал эту подушку в клочья и падал на колени, теряя свою силу и превращаясь в слабого изможденного человека, мало напоминающего того могучего волка, что был хозяином северных земель.
Он хотел быть сильным, но не мог, потому что волк в нем давно сдался.
***
Ее сон был беспокойным, наполненным тягучей тревогой, которую она ощущала физически. Она заставила ее распахнуть глаза и прислушаться к тишине, ставшей почти привычной, если бы не одно но... сегодня она была до предела мертвой. Настолько гнетущей, что Риннон затаила дыхание, пытаясь выловить хотя бы один звук: писк крыс или эхо далеких голосов, а может, скрежет цепей, удерживающих стальные кольца со вставленными в них факелами, сейчас истлевшими. Но вокруг все вымерло и даже холод, терзавший ее измученное тело, сдался натиску тишины, заполнившей воздух вязкой густой патокой. Она стелилась по полу, насыщала пространство, а потом концентрировалась в потоки энергии, издававшие голубоватое свечение и постепенно обволакивающие застывшую от ужаса Риннон.
Она хотела вскочить с пола, чтобы избавиться от коснувшегося ее ноги света, но не могла даже пошевелиться, беспомощно наблюдая, как нежные нити оплетают ее ноги, поднимаются выше, сковывают руки и ласкают губы теплым дыханием. Ее глаза были полны ужаса, и грудь замерла на вдохе, когда нити энергии завибрировали, задрожали, а тело стало легким, словно иней. Она поднималась над полом, находясь в невесомости, и впитывала в себя силу - силу, дарованную богами еще при ее рождении, когда на небе зажглась ее звезда.
Ей не было холодно, она не чувствовала боли, она избавилась от страха, плавая в ласковых волнах энергии. Она слышала миллионы голосов и видела тысячи миров, мелькающих перед глазами яркими вспышками, неизведанными глубинами, непокоренными вершинами. Она наполнялась жизнью и познавала истину через появляющиеся в воздухе символы: один за одним, бесконечной лентой, сумасшедшим водоворотом. Она находилась за пределами вселенной и поглощала энергию мироздания, концентрируя в себе магию и выполняя роль сосуда.
Она проснулась все на том же полу, несколько минут прислушиваясь к себе и не понимая, как такие отчетливые ощущения могли быть сном. Поднимала руки, рассматривая пальцы, и шевелила ногами. Ощупывала тело, будто ища изъяны, и растерянно смотрела по сторонам, желая увидеть доказательство того, что это был не сон. Но ничего не изменилось: оставленный Эйнардом плащ, пустые миски, одиночество и витающая вокруг безысходность. Новый день ничем не отличался от остальных, разве только внутри разливалось приятное тепло, и Риннон чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Что он мог принести ей, кроме как болезненных ожиданий? Ожидания того, что сейчас откроется дверь и пришедший за ней Эйнард сообщит о том, что ее ждет смертная казнь. Она не понимала, почему Альмод тянул с решением, почему она до сих пор жива и что ей уготовано: пламя костра или надежные льды Севера. И каждая секунда ощущалась намного острее, может потому, что приближающаяся смерть заставляла иначе относиться ко времени.