- Раны на твоей спине... Вечное напоминание о том, кто я есть на самом деле, - его тихий шепот раздался над самым ухом и в следующую секунду Риннон почувствовала влажность его поцелуя. Он ласкал ее кожу языком, наслаждаясь вкусом, скользил по линии шейных позвонков, осыпал порхающими поцелуями плечи, наряду с приятной истомой вызывая слезы, потому что в памяти крепко засела боль. Не только физическая. - Так же, как и твои глаза напоминают, кто есть ты. Теперь ты не можешь отрицать это. Что же мне делать с тобой, моя маленькая волчица? - с яростным рыком он уткнулся в изгиб ее шеи и задышал надрывно глубоко, едва сдерживая переполнявшие его эмоции. - Всю свою жизнь волки держались как можно дальше от магии, и будто в наказание за нашу гордыню я оказался пленен ею. И я не имею в виду тьму, что поглотила мой разум... Ты стала моим спасением, Кхира, и в той же степени погибелью, потому что я не смогу тебя отпустить, даже если ты будешь умолять меня, даже если ты никогда не простишь меня за то, что я сотворил с тобой, за то, что позволил всем усомниться в тебе.
Его тихие слова проникали в сердце, тлели искрами и причиняли боль куда большую, чем острые когти. Риннон прикусила губу, чтобы сдержать всхлип, и все же не смогла, обнажив свои чувства. Она могла быть сильной - теперь она знала это, но только не сейчас, когда своими признаниями он выворачивал ее наизнанку, прижигал огнем и оставлял мучиться в агонии.
- Я пойму, если ты возненавидишь меня, и смирюсь с этим, так же как мои подданные смирятся с моим выбором, - на этой фразе голос Альмода потух, он отстранился, с трудом расставшись с теплом ее тела и испытывая злость на себя, потому что своим решением он лишал ее выбора, вынуждал быть с ним, вновь заставляя следовать за его желаниями. Он не спрашивал ее мнения, и это было неправильно после того, что они пережили. А Риннон продолжала молчать, еще больше нагнетая обстановку. Ее плечи подрагивали, то ли от холода, то ли от беззвучных рыданий, и Альмод, так и не услышав ответа, оставил ее. Он видел в ее молчаливой холодности обреченность, отчаяние оттого, что теперь ей придется стать частью его сурового мира, и не в роли любовницы вовсе, в то время как она не могла поверить в то, что великий король Северных земель выбрал именно ее, простую травницу, чужую и неуместную в его империи.
Значит, Учитель оказался прав и она нашла спасение здесь, в мертвом и холодном крае, наполненном полуволками-полулюдьми.
Риннон повела плечами, еще ощущая остатки ласки, и, зашипев от боли, надела свободное платье. Прошла неделя с момента, как Альмод вернулся к жизни, и она живо помнила ту боль, что вспыхнула в ней, когда он издал последний вдох. Казалось ее сердце разрывалось на части, и на место его приходила пустота, страшная, наполненная одиночеством и горем, но потом все изменилось, и яркий свет, вспыхнувший в душе, стер все грани мира, перенес ее в другую реальность, где она ощутила власть над силой. Она чувствовала, что эта сила до сих пор притаилась в ней, но не знала как управлять ею и как ее контролировать; она отчаянно верила, что пришедшие знания не таят в себе зло, в котором ее обвиняли. И между тем не могла не признать, что обвинения Альмода, пусть и пребывающего во тьме, были обоснованы, ведь как выяснил Эйнард, Учитель действительно был чернокнижником - быть может, последним в мире.
И как так получилось, что именно он спас ее от голодной смерти?
Просто совпадение...
Она устало посмотрела на зашедшую Равиду, вдруг растерявшую былую болтливость, и нехотя встала со стула - предстоящий праздник не радовал, хотелось тишины и покоя, но будто назло король не желал слушать ее. После случившегося они практически не виделись, не разговаривали, и причиной тому была его угрюмая замкнутость - он не призывал ее к себе, углубился в работу и восстанавливал то, что разрушил ранее. Она слышала о приготовлениях в замке, но ни во что не вмешивалась, предпочитая оставаться в одиночестве и поисках себя, ведь теперь она не была былой Риннон - это выдавал цвет ее глаз, к которому она никак не могла привыкнуть. Будто бы в отражении мутного зеркала была другая она - уже не маленькая запуганная ведьма, а знающая свою силу "большая королева".
- Госпожа, вам пора спускаться, - опустив взгляд в пол, произнесла Равида. Заметная неловкость была написана на ее лице, и Риннон выдавила из себя улыбку.
- Я не обижаюсь на тебя. Ты не могла пойти против воли короля, так что не терзай себя, - прекрасно зная о гложущем ее чувстве вины, Риннон старалась быть как можно мягче, вот только иногда срывалась, позволяя себе взглянуть на покорную служанку с затаенной обидой, вызывающей стыд - она действительно не могла повлиять на решение Альмода. Никто не мог. - Что это за праздник, Равида? - чтобы заполнить тишину, спросила Риннон. Она поправила великоватое платье, не стесняющее движений и не давящее на искалеченную спину, перекинула распущенные волосы, по бокам сплетенные в косы, на одно плечо, и последовала за Равидой, по дороге рассказывающей о празднике зимнего солнцестояния: