Вторую просунул между кроватью и животом Риннон, чуть приподнял, устроившись между ее ног, и медленно заполнил собой, сорвав с ее губ протяжный стон. Она была до предела горячей, влажной и узкой, и при каждом толчке он приближался к разрядке. Иногда подносил к носу свои пальцы, вдыхая любимый запах, и двигался аккуратно медленно, целуя ее в макушку, дотягиваясь до виска и скулы.
Платье ее собралось складками на спине, скрывая уродливые раны и лишая его возможности ласкать неповрежденную кожу, поэтому он прикусывал нежную кожу шеи, всасывал мочку уха, проводил языком по линии роста волос. Его движения становились все более резкими, тело влажным от пота и дыхание шумным и глубоким. Он не смог сдержаться, с громким рыком наполнив ее своим семенем и точно зная, что она не успела, не пришла с ним в одно время, поэтому, переведя дыхание, дрожа от напряжения, вновь начал двигаться, но уже не выходя из ее тела, а лаская внутри, там, его разбухающий член упирался в нее.
Напрягшееся как тетива тело, громкий стон и последующая расслабленность свидетельствовали о том, что Риннон достигла удовольствия, и Альмод застыл, уткнувшись лбом в ее плечо. Ему нужно было время, чтобы отпустить ее, а ей, чтобы собрать себя по крупицам, потому что его ласки сводили ее с ума.
- Я не ненавижу вас, - глухо, в подушку, вспоминая их сегодняшний разговор, сказала она. - И мне будет больно, если вы предпочтете другую, если вдруг встретите свою пару и решите выгнать меня из своей жизни.
- Этого не будет, моя Кхира, - сдерживая улыбку, ответил он. Провел кончиком носа по влажному от пота виску и прижался к нему губами, пробуя на вкус соленую влагу.
- С чего вы взяли? Разве я могу быть сильнее природы, которая призовет вас к своей волчице?
- Ты и есть моя волчица, - его уверенность отчасти успокоила ее, но все же не до конца, не до самого сердца, где затаились сомнения. Она вспомнила, как Равида рассказывала ей о любви истинной пары - короля Брендгерда и королевы Ории, и чувствовала легкую грусть, потому что им этого никогда не испытать.
- Мне жаль, что со мной вы не сможете познать любовь, которую познал ваш отец, встретив предназначенную ему волчицу.
- А кто сказал, что моя мать была волчицей? - он наконец покинул ее, тяжело опустившись рядом и попав в поле ее зрения. Смотрел прямо в глаза, не отводя сытого взгляда, и, протянув руки, вынудил ее лечь на его грудь.
- То есть...
- Она была обыкновенной женщиной, а легенда о их парности - лишь вымысел глупых служанок, таких как Равида, - он сказал это между прочим, и слова эти для него ничего не значили, в то время как Риннон часто-часто хлопала ресницами, прогоняя непрошенные слезы - значит, у нее тоже есть шанс стать единственной для Альмода. Он накручивал на палец локон ее волос, обнимая крепко, по-собственнически, а Риннон улыбалась, предчувствуя новый виток своей жизни, теперь уже не в роли его любовницы, а в роли его избранницы, будущей королевы.
Глава 19
Каждой тишине приходит конец и она подозревала об этом, предчувствуя что-то неминуемо страшное для их тихого, почти идеального счастья, правда, омраченного ее мыслями о себе и поисками себя, потому что данная богами сила оказалась совершенно бесполезной и после случая с Альмодом никак не проявлялась. Только ночами, когда Риннон засыпала в горячих объятиях волка, в ее сон врывались чужие и беспорядочные символы, которые она пыталась воспроизвести утром. Рисовала их в воздухе, ожидая зарождения магии, но разочарованно сникала, еще больше теряясь в непонимании - кто она и для чего ей обретенные знания, если от них нет никакого толка? И где искать ответов, если волки не терпят магию и избавляются от всякого ее проявления?
Исключением стала только она, и то по причине того, что сам вожак захотел этого, впустив ее в свой суровый мир, ставший для нее истинным домом. И даже сверкающая изморозь, покрывшая стены, стала родной, привычной и не такой пугающей как раньше.
Риннон задумчиво провела по узорам, украсившим окно, кончиками пальцев и вгляделась в туманную даль, срывающую в себе необъятные, покрытые снегом земли - то, что подарил ей Альмод, назвав своей волчицей. Утро выдалось студеным и одновременно хмурым - лютый холод стелился по земле, постепенно поднимался вверх, укутывая шпили башен, и пропитывал небо, окончательно растворяясь где-то высоко-высоко, где начиналась другая вселенная. Риннон знала о ней, как и о том, что таких вселенных существует великое множество - она видела это во время транса, когда магическая сила стала частью ее. А еще она знала, что в одной из них нашла свое пристанище душа учителя, даже несмотря на то, в чем его обвиняли. Его книги до сих пор хранились под надежным замком, хоть Альмод и говорил, что в них не было никакого проку - вряд ли кто-нибудь из живущих в замке, да и пожалуй во всей Северной империи, мог прочесть мертвый язык, на котором они написаны.