- Затем, что твой Учитель был чернокнижником, так говорят люди, которых мне удалось разговорить, так шепчут книги, которые я нашел. Эта магия считается мертвой, но, как видишь, она еще существует. Ты находилась с ним рядом с самого детства и кто знает, насколько усердной ты была ученицей.
- Я не знаю мертвой магии, - она помотала головой, рефлекторно сделав шаг назад и вновь увязая в обвинениях. - Ты так и не веришь мне.
- Верю. Верю в то, что ты спасла повелителя, верю в то, что была не причастна к его безумию, верю в то, что твое сердце столь же преданно как сердце волчицы. А еще я верю в то, что ты приведешь за собой зло, так же, как привела его когда-то в Крепость. Оно идет по твоим стопам и доберется до сюда, и тогда Альмоду придется делать выбор: ты или его народ, который пойдет за ним в любом случае. Пойдет за тобой, потому что наперекор всему он выберет именно тебя. Вот только это будет слишком дорого стоить, - снизив голос до шепота, произнес Эйнард. Его взгляд был до предела проникновенным, и сжавшаяся от страха Риннон понимающе кивнула. Он не говорил на прямую, но она и так поняла - он намекал на жертву, которую она могла принести в случае, если Темный маг зайдет слишком далеко в своем желании заполучить ее.
Волки готовы жертвовать собой ради других, а она и есть настоящая волчица - так говорит Альмод, сжимая ее в крепких объятиях и лаская поцелуями кожу.
Что-то тяжелое и гнетущее вновь коснулось сердца, и Риннон, не сказав ни слова, покинула комнату Эйнарда. В задумчивости она вернулась в свои покои, прогнала прочь Равиду и осталась в унылом одиночестве, обдумывая разговор с волком, посеявшим в ее душе сомнения. За стенами замка крепчал мороз, в черной гуще неба сияли полосы разноцветного света, а Риннон, обняв себя за плечи, думала о том, что она не познает счастья рядом с Альмодом.
Только не в этой жизни.
И она была права, потому что маленькое сердце, терзаемое непонятной тоской, ныло от приближения беды; потому что совсем скоро слова Эйнарда оживут, рассекут воздух противным скрипом колес, тихим шорохом походных плащей, строгим окриком стражников, что приведут в замок беглеца, все-таки нашедшего мага...
Глава 20
Он был серьезен и напряжен, и Риннон, успевшая изучить Альмода, понимала истинную причину угрюмости - он до ужаса не любил церемониальные правила, что загоняли его в рамки и вынуждали следовать обычаям, по которым каждый из глав волчьих кланов считал необходимым выразить верность королеве. Они следовали один за другим и, утомляя приторными речами, ввергали ее в смущение, от которого алели щеки и дрожали пальцы. Находиться в центре внимания, под сотнями любопытных взглядов, было для нее сущей мукой, и она прекрасно понимала раздражение вожака, явно желающего, чтобы официальная часть приема была закончена. Они сидели на возвышении, во главе просторной залы, по периметру которого стояли подданные, и в обязанности Риннон входило вежливо улыбаться, выслушивать клятву верности и коротко кивать, в то время как Альмод с едва скрываемым недовольством наблюдал за этим со стороны.
Его бесило то, что у них отнимали время, и принадлежащая им по праву ночь безвозвратно ускользала. А ведь он мог насладиться своей самкой, прикоснуться к шелку ее кожи и затеряться в ее ласках, настолько искренних, что он уже не сомневался насчет ее любви к нему. Маленькая ведьма отдала не только свое тело, но и сердце, которое он бережно сжимал в своих ладонях. Сейчас она выглядела несколько растерянной и утомленной, в изумрудных глазах терялись блики сотен свечей, а стянутая платьем грудь вздымалась от неровного дыхания. На фоне бледной кожи яркие губы казались нереальными, не вписывающимися в общий портрет, и Альмод остановился на них взглядом, совершенно пропуская раболепные речи пожилого волка, того самого, что когда-то предлагал ему свою дочь.
Теперь ни одна из волчиц не интересовала его, и он был сыт от обладания одной, выбранной им.
Не удержавшись, он протянул руку и, поймав момент, сжал тонкие пальцы в ладони. Они были холодными как лед, и Альмод гневно остановил речь лорда:
- Достаточно, госпожа устала, - благодарная улыбка подтвердила его слова, и Риннон задумчиво посмотрела на их переплетенные пальцы. Предчувствие беды накатило волной, стало до предела острым, и она встревоженно вскинула голову, вглядываясь в каждую фигуру и не понимая, откуда всплыла эта странная тревога. И пока она прислушивалась к ощущениям, Альмод склонился к ее уху и жарко шепнул: - Только скажи, и я избавлю тебя от их общества, - он показал ладонью в сторону, но Риннон не пошевелилась, не обратила на него внимания, вся она была поглощена страхом, холодным и до боли отчаянным. - Что с тобой? - нахмурился он, но, услышав нарастающий гул, развернулся. Это шумели волки, расступаясь в стороны и пропуская вперед двух человек: один из них, высокий и статный, одетый в длинную белую мантию, внизу заляпанную грязью, шагал по-королевски уверенно, держа в руке холщовую сумку, тогда как другой, поникший и ссутулившийся, валился с ног от усталости.