Но он может повлиять на нее, если это будет в его интересах.
— Тогда молись великому Тогерду, чтобы он подарил шанс твоему волчонку. Может статься, что он не успеет увидеть этот мир, — он лишь мельком посмотрел на скользнувшие по щекам слезы и, подойдя к двери, поднял руку, прорисовал в воздухе ключ-символ и не спеша вышел, оставив Риннон в полном смятении. Она сжимала губы, сдерживая слезы, и шептала раз за разом "Альмод", бросая шепот в пустоту и призывая своего волка, увы, ее не слышавшего.
Он был так далеко, что солнце, греющее Центральную равнину, в его землях уже садилось, покрывая воздух темным покрывалом и разделяя их невидимой глазу границей.
— Альмод...
Часть 2 (2)
Центральная равнина живо отличается от дикого и необузданного севера — здесь нет абсолютно темных ночей, разве только когда тучи закроют небо, пряча в своем мраке звезды и карликовые светила; здесь яркие живые оттенки, начиная от угольно-черного, оставшегося от погребальных костров, и заканчивая пылающим алым, как струящаяся по венам кровь. Но Темный маг не любит красок, поэтому его Цитадель из белого камня, незапятнанная, чистая, а еще он не любит солнечный свет, так что окна в ней узкие, едва достигающие длину руки: от запястья до локтя. Такая ширина позволяет ему стоять в проемах незамеченным и наблюдать за площадью, раскинутой внизу, далеко, отчего ходящие по ней люди кажутся мелкими муравьями. Они снуют туда-сюда, выполняя его волю и подчиняясь ему беспрекословно, и не догадываются, что легко могут стать следующими — сгореть на костре как тысячи других. Стоит только поднять взгляд или оступиться, или же помедлить, или же обронить неосторожное слово. Все это могло вызвать его гнев, тем более в последнее время, когда он сгорал от нетерпения найти чародейку, но теперь, когда она оказалась в его руках, что-то изменилось: тишина поселилась в каждом углу и страх отступил под давлением чего-то более сильного.
Растерянного ожидания. Каждый, кто сталкивался с Темным магом видел его задумчивость и отстраненность, когда он не то что не замечал любопытных взглядов на себе, так даже не обращал внимания на проходящих мимо слуг. Как будто все его мысли были заняты каким-то трудом, заботой, отчего он, обычно замечающий каждую мелочь, стал совершенно невнимательным.
Вот и сейчас он не заметил как в его покои зашел высокий человек, бесшумно прошел по периметру комнаты, магией зажигая подвешенные в воздухе сгустки концентрированного света, и встал невдалеке, не собираясь нарушать его мысли. Он смотрел в напряженную спину мага и думал о том, что его хлипкое юношеское тело скрывает в себе невиданную мощь, с которой не сможет справиться ни один простой смертный. Что будет, когда он получит энергию чародейки? Станет ли он бессмертным и не заменит ли богов, скрывающихся в других вселенных?
— Ты видел ее...
— Да, — пришедший мужчина кивнул, хоть в этом и не было нужды: маг даже не обернулся, продолжая наблюдать за мельтешащими внизу точками.
— И?
— Сложно объяснить... Но одно я знаю точно: я не встречал энергии, подобной этой, — наконец, маг повернулся и его темные глаза сверкнули холодным светом, будто сама молния поселилась в его зрачках. Он выглядел уставшим, но кожа его была гладкая и совершенная, ни одна морщинка не избороздила ее под давлением времени и ни один недостаток не коснулся его лица. Он был настолько же идеален, насколько и отвратителен, потому что почти женская красота вкупе с тонким и грациозным телом отталкивала как нечто противоестественное и неживое. Впрочем, жизни в нем было намного больше, чем у любого другого. Правда, чужой, взятой насильно и без разрешения.
— Я прочел его труды, много свитков с описаниями растений и животных. Бесконечные перечисления хворей и лекарственных средств от них, глупые рассуждения о разнице между желтым металлом и черным, высоких деревьях и низких, но ни в одном из них я не нашел ни слова о чародейке. Она жила с ним почти восемнадцать лет, а он не написал о ней ни слова! Глупый самонадеянный болван! Он увел ее у меня из-под носа, но даже не удосужился хоть что-то понять. Понаблюдать. Покопаться, — молнии в глазах мага вновь полыхнули и он, гневно раздувая ноздри, начал мерить шагами комнату. Пришедший же отступил в сторону, словно боясь попасть под ноги, и незаметно поджал губы. Он знал Тернира, не то чтобы хорошо, но этого вполне хватило, чтобы не называть его болваном. О-о-о, он был далеко не болван, раз обошел Темного мага и смог столько лет укрывать чародейку. И скорее всего именно его прозорливость остановила его вести труды о девчонке, но вслух он сказал: