— Повелитель хочет знать, как много ты знаешь о силе, данной тебе. И, наверное, ему интересно, чувствуешь ли ты ее? Так ведь? — Арвен шел по краю, вмешиваясь в разговор, но как только он увидел этот знакомый безумный блеск в глазах мага, понял, что чародейка может пострадать. Или же наоборот...
— Я не ощущаю ее. Почти. Только однажды, когда мой король сделал последний вдох, умирая от черной магии, я почувствовала могучую силу. Она вернула его к жизни, и я не контролировала это. Словно... словно боль от потери превратилась в то, что спасло моего волка от гибели. Я не знаю, что это, правда. И не знаю, как объяснить. Она просто есть, где-то во мне. Здесь и здесь, — Риннон приложила руку к груди, к животу, — и здесь, — показала им свои ладони, прикоснулась пальцами к вискам. — Вся я словно состою из нее, но не могу владеть ею, как вы владеете своей, — она шептала жарко и эмоционально, смотря то на Арвена, то на мага и рефлекторно жалась к первому, что не ушло от цепкого взгляда властелина. Он прищурил глаза, заметив этот непроизвольный жест, и, в мгновение скинув с себя гнев, улыбнулся. Почти по-доброму.
— Я верю тебе, чародейка. Арвен, проводи нашу гостью до ее комнаты, — махнул рукой, небрежно, незаинтересованно, и пристально смотрел в удаляющиеся фигуры, которым с этой минуты суждено стать пешками в его игре. Он не мог рисковать собой, но вполне мог рискнуть верным другом — другом, что затеял игру. Свою собственную.
Благодаря которой, кто знает, смрадный дым горелой плоти наконец выветрится с Равнины.