«Чёрт, Ирина, да возьми же себя в руки! — попыталась она призвать себя к порядку. — Ты же скоро начнешь шарахаться от собственной тени!».
Да нет, она уже начала шарахаться от собственной тени.
Дрожащими руками она достала из сумочки пачку сигарет, открыла оконную створку и закурила. Курение в библиотеке — грубейшее нарушение, но Ире сейчас больше всего хотелось увидеть рядом с собой хоть кого-нибудь, а ей еще со школы было известно — чтобы появился классный руководитель, или мама, или папа, надо обязательно стоять с дымящейся сигаретой в руках.
Увы, с возрастом испытанное средство всё чаще стало давать осечки.
«Ты слишком много куришь, - прочитала она себе еще одну короткую нотацию. — От этого у тебя испортится цвет лица и цвет волос, к тридцати пяти ты будешь бледной и под глазами у тебя всегда будут синяки от бессонницы. Бросай, пока еще не очень поздно».
До трех часов Ира продолжала безуспешную борьбу с научными открытиями средневековых ученых. Она снова начала зевать и уже подумывала о том, не пойти ли выпить еще кофе с Лариской, заодно послушать, как она щебечет о маникюре, шмотках и своих многочисленных приятелях, когда в дверь громко постучали, и в библиотеку вошел высокий седой мужчина. Явно очень уверенный в себе, с грубым лицом и с таким же грубым, наверное, голосом. Он был не из институтского персонала — Ира никогда его не видела.
Или всё-таки видела?
- Здравствуйте, - голос у него на самом деле оказался грубым и хриплым. — Ира Кутенкова — это вы будете?
- Я… Что вы хотели?
Пришелец окинул Иру агрессивно-оценивающим взглядом.
- Мне вас порекомендовали на факультете иностранного языка. Вы ведь даете частные уроки английского?
Ира перевела дыхание.
- Да.
- Я бы хотел, чтобы вы позанимались с моей дочерью. Ей через месяц вступительные сдавать, а по-английски знает только «хелло» и «ай эм фром Раша». Девятнадцать лет девке, а в башке одни ночные клубы. — Он пододвинул себе стул и уселся напротив Иры. — Сколько вы берете за одно занятие?
- Четыреста рублей обычно, но…
- Я буду платить по тысяче за час. Занятия — три раза в неделю, меньше, я считаю, смысла нет. Беретесь?
- Даже не знаю… - Ира пожала плечами. — По-моему, дешевле будет заплатить приемной комиссии. У нас не самый популярный вуз, так что и берут за экзамены немного.
- Девушка, вы не поняли. Мне не так уж и важно, поступит она куда-нибудь или нет. Главное — чтобы в мозгах чего-нибудь появилось. Но, если после ваших занятий она сдаст вступительный — сразу получите тысячу премии. И не рублей.
- Ну, насчет вступительного — это вряд ли, - с сомнением сказала Ира. — Если всё действительно так плохо, как вы говорите…
- Да уж плохо, можете поверить. В общем, я вам сказал, а мое слово — закон. Ну, а сдаст или не сдаст, денег всё равно срубите, по любому. Как у вас со временем? Сегодня могу ее к вам прислать?
Ира планировала придти домой пораньше и наконец-то хоть немного выспаться. Но предложение было не из тех, от которых отказываются. Во-первых, этот субъект, видимо, уже всё для себя решил, и о ее согласии речи, собственно, не идет. Во-вторых, прибыль от частных занятий составляла почти восемьдесят процентов всего ее заработка — того, что выдавали на кафедре под громким названием «зарплата», иногда не хватало даже на дорогу.
- Хорошо, - вздохнула она. — Скажем, к пяти часам — это будет удобно?
- Удобнее не бывает, - проворчал он. — Так, сейчас я ей позвоню… Вот деньги, три тысячи, за первые три занятия. А вот номер моего сотового, если что — держите меня в курсе. Имя-отчество ваше как?
- Ирина Вячеславовна.
- Угу. Андрей Глебович, - он бросил перед ней визитную карточку. — Ваш телефон?
Ира вырвала листок из блокнота и написала свой мобильный номер.
- И это, девушка… Вы ей побольше в башку всего вдолбите, ладно?
- Спасибо. Я постараюсь.
Он поднялся.
- Ну, до скорого. Где ей искать-то вас?
- Да здесь же, в библиотеке.
- Понятно. Ждите, приедет.
***
Честно отзанимавшись с Викой — кукольно-хорошенькой брюнеточкой, приехавшей на занятие на новеньком джипе «Судзуки» - Ира смогла уйти из института только в семь вечера. К этому времени охранник уже закрыл дверь, и Ира долго не могла его дозваться — он проверял верхние этажи. В метро по дороге домой Ира сама с собой советовалась, что ей теперь делать с этой Викой. Еще с первых минут занятия стало ясно, что Андрей Глебович сильно преувеличил способности дочки — на самые примитивные вопросы она лишь как-то отстраненно улыбалась и пожимала плечами. Поднявшись на улицу, Ира обнаружила, что недавно прошел дождь — асфальт был мокрым — видимо, ей повезло пересидеть каприз погоды под землей. Погруженная в свои мысли, она шла, не замечая никого вокруг, пока ее не окликнули:
- Кутенкова! Ирка-а-а-а! Привет!
Оглянувшись, Ира увидела догоняющую ее девушку — это была Наталья, сестра Ольги. Когда Оля погибла, Наташа училась в седьмом классе; у нее надолго затянулся нервный стресс, но со временем она смогла как-то смириться с тем, что сестры больше нет и что надо жить дальше. Теперь она выглядела вполне жизнерадостной, модно одевалась и работала где-то в мэрии юрисконсультом. С Ирой они виделись не часто — раз или два в год, но при встречах с удовольствием общались о том о сем.
- Привет, Наташ! С работы?
- Ага. Слышала, что наш главный учудил? Запретил своим помощникам мигалками пользоваться. Не знаю даже, как они теперь до дома добираться будут. А как твои?
Девушки перешли дорогу около метро и углубились в родной квартал.
- Мои нормально. Мать сейчас дома в основном сидит или на даче, огород копает. А отца всё никак на пенсию не выгонят. Какая, говорит, пенсия, мне дочь кормить надо.
Наташа весело помахала сумочкой.
- Ну да, конечно. Ты же у него дама ученая, а платят вам, ученым, по моим данным не то чтоб очень много. Да ты не обижайся, Ирк, у самой муж такой же. Надо было за автослесаря выходить, в сервисах бабки лопатами гребут.
- Я ж не только зарплату получаю, - заметила Ира. Обидеться на Наташу просто нереально — у нее был такой же легкий характер и такое же умение беззлобно подшучивать над собеседниками, как и у сестры. — Мне вот сегодня девочку сосватали, к вступительным по инглишу готовить. Только, ох, боюсь, не по силам мне эта задача. Голова у барышни из очень твердого дерева.
- Дай-ка угадаю. Крашенная блондинка а-ля Мадонна на «БМВ» «серебристый металлик»?
- Не угадала, - тяжело вздохнула Ира. — Крашенная брюнетка а-ля Алсу на трехдверной «Судзуки» цвета морской волны.
- Ладно тебе, не ной. Ты ж у нас спец по трудным подросткам! О, что я вижу — скамейка, по которой сегодня еще не ходили ногами! Мы просто обязаны здесь перекурить. Я дома сейчас не курю уже — муженек от дыма кашляет, а на лестницу бегать лень.
- А мама как, Наташ? — спросила Ира, когда они устроились на скамейке и вытащили сигареты.
Наташа повертела в пальцах зажигалку.
- Да ничего, - после небольшой паузы ответила она. — В смысле, ничего хорошего. Депрессия у нее. Недавно же Ольгин день рождения был. Она у себя на столе фотографии разложила, и вот сидит, смотрит, не отрываясь. Нет, ну, то есть, отрывается, конечно, но очень уж много времени с этими фотографиями проводит. А еще мне кажется, выпивать она начала.
- Да ладно, - недоверчиво сказала Ира.
- Точно не знаю, за ней же не уследишь. Я ж целыми днями в мэрии сижу, а Сашка еще и позже меня приезжает. Врачу бы ее показать, психологу хорошему, да не пойдет ведь.