САВВА. А теперь известно. У нас он, в музее. Об этом и по радио говорили.
ОЛЬГА. Ну… получается, что да. Правда, нет данных о провенансе этой пятой картины.
ЛИКА. Опять непонятно говорите?!
ОЛЬГА. Провенанс — это происхождение, биография картины, после того как она покинула мастерскую художника. Когда говорят «чистый провенанс» — значит, все идеально.
САВВА. Ну, у нашей картины сложный провенанс. Когда-нибудь потомки узнают ее подлинную историю.
ОЛЬГА. Хорошо, что нам картину поменять надо, а не украсть.
Вот ты Савва, как бы украл картину?
САВВА. Ну, понятно, как. Ножом бы вырезал, и все. Подойти к стене музея, достать блестящий стальной резак и эффектным движением, точным, как скальпелем орудует хирург, вырезать картину из рамы.
Он встает со стула, подходит к стене и делает движение рукой, как будто вырезает квадратное полотно ножом.
ЛИКА. А если картина написана не на холсте, а на картоне, на фанере или доске?
САВВА (поворачивается к Лике). Ну наша, допустим, на холсте написана.
ОЛЬГА. Вот и очень глупо. Последнее дело — вырезать холст снаружи из рамы, кромсая его ножом.
САВВА. Это почему же?
ОЛЬГА. Выдирая таким образом холст из подрамника, мы мгновенно свою добычу в разы обесцениваем. Целиковую картину можно продать гораздо дороже, например, просто потому, что она не выглядит так подозрительно.
ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А если мы воруем для подпольного коллекционера, с которым о цене заранее договорились?
ОЛЬГА. Если этот подпольный коллекционер увидит такое варварство с краями шедевра, он очень расстроится и заплатит гораздо меньше. Ведь ему придется вложиться в дорогостоящую реставрацию, причем тоже подпольную. Кроме того, обрезанное полотно тяжело хранить. Нарушается стабильность грунта, краска осыпается, холст треплется. Из-за поврежденных краев полотно может расползаться на глазах, особенно если его долго хранить в плохих условиях… Ну, хорошо, допустим, вырезал ты картину. Как ты ее сложишь, если она большая?
САВВА. Ну… свернул в трубочку красочным слоем внутрь — и все.
ОЛЬГА. А вот и вторая ошибка. Холсты надо сворачивать красочным слоем наружу, а не внутрь. Так красочный слой картины имеет намного больше шансов уцелеть. Большинство профанов, инстинктивно делают наоборот, подсознательно стараясь спрятать изображение внутрь. Но по законам физики — это сворачивание внутрь вредит краске гораздо сильнее, чем сворачивание наружу.
ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А, вообще, картины часто воруют?
ОЛЬГА. Частенько. Даже «Мону Лизу» крали из Лувра в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году. Правда, быстро нашли. Кстати, самая похищаемая картина в мире, согласно книге рекордов Гиннесса, портрет «Якоба де Гейна Третьего» Рембрандта. Его крали четыре раза, что принесло ему прозвище «Рембрандт на вынос». Что интересно, во всех случаях картина была возвращена анонимно, и никто и никогда не был осужден за ее похищение.
САВВА. Наша замена картины тоже потом войдет в книгу рекордов Гиннесса как подделка, которую много лет принимали за оригинал.
ЛИКА. А может, вообще никогда не узнают, что это подделка. Так и будет выставляться как пятый квадрат Малевича. А оригинал у нас будет. Ля-ля-ля. Эх жаль, нельзя выпить.
ОЛЬГА. После операции выпьем.
ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я читала в газетах, что самая глупая кража последнего времени — это кража картины Архипа Куинджи «Ай-Петри. Крым» из Третьяковской галереи. Не помню точно, по-моему, несколько лет назад. Прямо на глазах посетителей и камер видеонаблюдения злоумышленник подошел к стене, снял картину, вынул ее из рамы и унес с собой. В этот момент полиция занималась вопросом кражи шубы из музейного гардероба, поэтому сразу не спохватились. Но преступник оставил отпечатки пальцев на раме, брошенной в зале, его лицо запечатлели все камеры видеонаблюдения, зафиксировали номер машины, на которой он приехал. Кстати, белый мерседес. И на следующее утро его арестовали.
ОЛЬГА. Да, я помню эту историю. Даже фамилию преступника. Денис Чуприков — директор строительной фирмы. Картина была найдена в хорошем состоянии в подвале коттеджа в подмосковном поселке Заречье, стройкой которого как раз занималась компания Чуприкова.
ЛИКА. А шуба?
ОЛЬГА. А вот шуба найдена не была.