— Свои, — спокойно сказал северянин, и тени снова слились с ночью.
Они прошли еще немного, как вдруг слева раздалось тихое рычание, и две огромные кошки выпрыгнули на дорогу. Грам проигнорировал их и продолжил движение. Животные, принюхиваясь, приблизились к паладину. Он с улыбкой протянул к ним руки, о которые, ласково мурча, словно котята, принялись тереться огромные хищники. Фаргред потрепал их по загривкам и пошел дальше, кошки плавно скользнули следом, по пути норовя лизнуть его руку или потереться о бедро. Так они дошли до дверей особняка, у которых также стояла стража. Все как один — угрюмые, покрытые шрамами ветераны, больше похожие на головорезов, чем на охрану благородных господ. Когда магистр поравнялся с ними, каждый из них с улыбкой прижал сжатую в кулак правую руку к сердцу в воинском приветствии, и паладин повторил этот жест.
— С возвращением, лорд. — Грам снова коротко поклонился и, развернувшись, отправился обратно.
Фаргред опустился на колено перед так и не отвязавшимися от него кошками и, еще раз погладив их, сказал:
— В дом вам нельзя; как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, мы обязательно поиграем, а теперь идите. — Кошки нехотя развернулись и растаяли в темноте, а магистр шагнул в открывшиеся двери.
Оказавшись внутри, Фаргред встретился взглядом с седым человеком, на правой половине лица которого была татуировка, изображающая дракона. Внешний вид мужчины никак не вязался с богатым убранством особняка. Несмотря на возраст и кольчугу, которую он снимал крайне редко, человек двигался на удивление легко.
— Не верю своим глазам. — Мужчина поклонился вошедшему.
— Как дела, Кравен? — Фаргред сделал шаг вперед.
— С твоим приходом стали еще лучше. — Человек выпрямился и двинулся ему навстречу. — Рад, что ты жив и здоров, парень! — с этими словами старик крепко обнял магистра и с силой хлопнул по спине.
— Ты, я смотрю, тоже не болеешь!
— Твоими молитвами. — Кравен со смехом выпустил Фаргреда из своих поистине медвежьих объятий. — Ты надолго?
— К сожалению, нет, — с грустью сказал паладин. — Я планировал задержаться, но много чего произошло.
— Понимаю, — старый воин кивнул. — Элизабет расстроится.
— Почему это я должна расстроиться, Кравен? — раздался тонкий и мелодичный голос, после чего на лестницу второго этажа вышла девушка. На вид лет двадцати, одета в простое, но элегантное платье зеленого цвета, подчеркивающее ее точеную фигуру. Длинные светлые волосы, собранные в хвост, спускались ниже талии; тонкий, слегка вздернутый носик, большие миндалевидные глаза желтого цвета и чуть заостренные уши, по которым видно, что в жилах девушки течет эльфийская кровь. Она вопросительно посмотрела на старого воина, потом взгляд ее скользнул к Фаргреду… и без того большие глаза широко открылись, на пышных ресницах заблестели слезы, чувственные губы тронула робкая улыбка. Девушка с поразительной скоростью и грацией сбежала с лестницы и буквально бросилась на шею магистру.
— Ред, ты вернулся… вернулся… — безостановочно шептала она.
— Я дома. — Он обнял ее за тонкую талию, потом чуть отстранил от себя и заглянул в глаза. — Ты почти не изменилась, Лиза.
Девушка смутилась и, покраснев, отвела взгляд. Но потом резко вздернула подбородок и с вызовом сказала:
— Изменилась! Просто один глупый магистр так редко меня видит, что уже и позабыл, как выглядит его подруга детства!
— Не изменилась, — с улыбкой повторил Фаргред и снова обнял девушку.
— Кхм… — Кравен, до сих пор стоявший в стороне и молчавший, напомнил о себе и проворчал: — Скоро свадьба-то?
Девушка снова покраснела и, слегка запинаясь, ответила:
— Н-не п-понимаю, о чем это ты.
— О чем, о чем… о том, что ты уже кучу кавалеров отшила, и если уж и говоришь о мужчинах, то только о Реде. Даже соотечественнику своему отказала.
Золотистые глаза обожгли старика, девушка отстранилась от паладина и тихо сказала:
— Не говори ерунды. — Она взглянула на Фаргреда. — Это все…
— …правда, — закончил за нее старый воин и улыбнулся. — Это видно по твоим глазам, девочка, я знаю тебя с тех пор, как ныне покойный лорд Мортимер, да пребудет его душа в Свете, привел тебя, совсем еще малышку, толком не умеющую разговаривать, в этот дом. И все эти двадцать один год ты смотришь на Фаргреда одним и тем же взглядом, как не смотришь ни на кого больше.