— Ну ладно, девка, некогда мне с тобой рассусоливать! — пробасил староста нетерпеливо. Он решил пока оставить Машу — пусть пообвыкнется, придет в себя, а потом, глядишь, и сойдутся поближе. — Ступай себе!
— А куда? — спросила девушка, послушно поднимаясь. — Скажите, где тут у вас общежитие, склад одежды, и еще мне столовая нужна!
Ранек нахмурился — странные вещи говорит эта девка, ну да ладно, пришлецы часто бывают не совсем нормальные, и немудрено.
— Топай в лавку Малуха, там тебе все объяснят! — велел он.
Маша удивленно смотрела на него: какая лавка, куда идти, она ведь на этой лавке сидит! И вообще, она ведь ясно сказала, что голодна, да и переодеться не мешало бы, а никакой одежды с собой у нее конечно же нет! Так что нужно, чтобы ей кто-то показал склад одежды и помог подобрать наряд по размеру (ей, наверное, придется теперь длинные юбки носить). Ну и еще всякие мелочи необходимы, вроде мыла и зубной щетки, где их взять?
В голове у девушки творился полный кавардак, она поняла, что ее занесло невесть куда, а вот что теперь делать — совершенно неясно!
Но отвечать на ее вопросы старосте явно было недосуг, так что он нетерпеливо кликнул мальчишку и, когда тот появился, буркнул:
— Отведи эту девку к портному, скажи, что подспорьем ему будет. Ступайте!
По-прежнему недоумевая, Маша взяла с лавки свою книгу, прижала ее к груди (не прятать же ее при Ранеке под одежду) и собралась уходить, когда староста ее окликнул:
— Эй, девка, ты грамотная будешь, что ль?
Маша ответила, снова изумляясь:
— Конечно!
В школе ведь учат!
— А что это у тебя за книга? — уже уважительнее спросил он. Женщина, умеющая писать и читать, — большая редкость! Такая, глядишь, и приход с расходом свести подмогнет, и в хозяйстве пригодится — по всему видать, работящая. Староста даже размечтался, как будет не сам заносить все в книги, а девке диктовать — он видел, что благородные завсегда так делают.
— Это самая главная книга, — начала Маша тем временем. — В ней записаны слова Вождя и все-все объясняется: как жить нужно и что делать!
Ранек задумался — по всему выходило, что непростая это книга, раз в ней такие серьезные вещи пишут.
— А, так ты клиричка! — озарило его. Видя Машино недоумение, он пояснил: — Ну, по книге этой живешь и других учишь?
— Да! — обрадованно кивнула та.
— А как зовется твоя вера? — уточнил староста подозрительно. В их мире было многобожие, но имелся и список запрещенных культов, которые надлежало искоренять всеми возможными способами.
Маша не сразу поняла, о чем он толкует. Ах, ну да, он интересовался, во что она верит! Девушка гордо ответила:
— Я верю в общевизм и светлое будущее!
Староста облегченно вздохнул — такого верования среди недозволенных не числилось (а то жаль было б девку палачам отдавать, на нее другие планы имеются) — и разрешил:
— Ладно, можешь говорить о своем общевизме! А теперь иди!
Мальчишка нетерпеливо потянул Машу за рукав, и она послушно двинулась за ним, думая лишь о том, что этот странный Ранек, кажется, разрешил ей рассказывать всем об общевизме! Теперь она может провести митинг среди местного угнетенного народа и начать борьбу за права трудящихся! Сложная задача, очень ответственная, и Маша всю дорогу до лавки портного думала лишь о том, как правильно все сделать. Она волновалась, ведь никогда раньше ей не приходилось начинать все с нуля, но была готова защищать рабочий класс со всем пылом!
Призрак бродил по Перепутинску, призрак общевизма…
Глава 4
Новая жизнь
Мальчишка (он назвался Ливеком) привел Машу к двухэтажному дому. Далеко идти не пришлось — лавка (знать бы еще, почему дом называют так же, как мебель!) портного располагалась в центре поселка, в нескольких шагах от дома старосты.
Ливек уверенно распахнул дверь и бросил Маше:
— Ты проходи, только веди себя тихо — Малух дерзких не любит!
Та понятливо кивнула — конечно, она не станет грубить, в конце концов, ее всегда учили уважительно относиться к людям.
Удовлетворившись ее реакцией, мальчишка зашел в дом, а Маша последовала за ним. Перед ней открылась интересная картина: в просторном помещении (должно быть, под него был отведен весь первый этаж) была развешана одежда самых разнообразных фасонов и расцветок, и еще какие-то странные приспособления, назначения которых она даже представить не могла.