Тут Маша поняла, что ее в доме барона и на порог вряд ли пустят, и снова приуныла. Не было тут благородных господ, которые могли бы приструнить старосту, а и оказались бы — вряд ли бы им нашлось дело до Маши!
«Господ?.. — снова осенило ее. Нет, мудрость Вождя действительно была с нею! — Но есть ведь один господин!»
Да, «господин» имелся в наличии, и староста не осмеливался дать ему окорот, когда тот пьянствовал и учил деревенских азартным играм. Вот только захочет ли он помочь?..
Но выбора не было. Промучившись до рассвета, Маша решилась. Уходить надо было тихо, поэтому она взяла с собой только самое ценное и необходимое: книгу, смену белья, кое-что из старой своей одежды да голубое платье, не смогла с ним расстаться! Жаль было оставлять тулуп и валенки, но унести их Маша не могла — узел получился бы слишком уж заметным… Потихоньку она ушла со двора Малуха, но сразу не пошла к старому своему знакомцу, знала, что благородные господа с рассветом не поднимаются. Но долго тянуть тоже было нельзя, скоро портной ее хватится, поэтому, дождавшись, пока на постоялом дворе закипит жизнь, Маша осторожно шагнула в ворота.
Удивительно, ее никто не остановил. Дорогу она хорошо запомнила с того раза, как была тут с хозяином. Бывшим хозяином, подлым сатрапом и эксплуататором!
Вот, наконец, дверь… Маша постояла, собираясь с духом, потом подняла руку и постучала.
— Кого еще принесло? — раздался капризный голос.
— Я… — у девушки пересохло в горле.
— Ну, входи, кто там? — нелюбезно пригласил хозяин комнаты, и Маша вошла.
Окна в комнате были распахнуты настежь — девушка уж позабыла, что такое бывает, тут боялись сквозняков и затыкали все щели, жили в духоте… Белобрысый сидел на кровати в одних штанах и рубашке и сушил распущенные волосы — они укрывали его, как плащом, влажные пряди змеились, обвивали запястья… Маша припомнила, каково держать их в руках, и невольно передернулась. Мужчина же обращался со своими волосами, как с живым существом: гладил, перебирал пряди, расчесывал… Драгоценные заколки сверкающей горкой лежали на столике.
— Ничего себе! — хмыкнул он, разглядев, кто пожаловал. — Ты что ж это, передумала?
— Передумала, — кивнула Маша. Пускай шутит, он ее последняя надежда!
— Я тоже передумал, — холодно ответил мужчина. Встряхнул головой — утреннее солнце вызолотило её. — Так что проваливай.
Маша посмотрела на него внимательнее. При первой встрече он показался ей сказочно красивым, ну да тогда она не знала о его гнилой сути! Теперь она могла рассмотреть его при свете солнца, безо всяких украшений… И его-то она сочла красивым?! Лицо узкое, только скулы выдаются, подбородок острый, и физиономия напоминает морду хорька, такая же хищная. Нос длинный, глаза раскосые, недобрые, губы тонкие, сжаты в тонкую линию. А ресницы и брови — теперь ясно видно — не такие уж темные, он их точно подкрашивал! И бледный-бледный, ни следа румянца на щеках! «Это, должно быть, оттого, что он предается разврату и порокам,» — решила Маша. Она не очень хорошо представляла себе, что входит в эти понятия, но так писали в книгах, а книгам она привыкла верить.
И теперь она поняла, почему про всяких там аристократов говорили «голубая кровь»: у белобрысого на руках вены просвечивали сквозь кожу, голубые такие… У нее-то самой руки сильные, обветренные, загорелые, — всё время на на открытом воздухе! — рабочая косточка. Да она его за руку возьмет — переломит!
— Я что, непонятно выразился? — подал голос белобрысый. — Я велел тебе убраться с глаз моих!
— Можно, я останусь? — попросила Маша. Ужасно унизительно было умолять этого недобитого капиталиста, но другого выхода она не видела! — Пожалуйста, я очень вас прошу…
Белобрысый аж расческу выронил от удивления. Вытаращился на Машу, понял, что она не шутит, и спросил:
— Это с чего ты вдруг? Случилось что?
— Случилось, — кивнула Маша.
— Вчера на празднике ты была вполне довольна жизнью, — раздумчиво произнес белобрысый. — Значит, это что-то случилось уже после того, как мы с тобой… хм… расстались. Так в чем дело?
— Они… — Маша шмыгнула носом. — Они все меня хотят!
— Кто — все? — уточнил белобрысый.
— Хозяин мой, Малух, — ответила девушка, — и староста!
— Двое — это еще не все, — сообщил белобрысый без тени улыбки. — «Все хотят» — это означает, что любая особь мужского пола испытывает по отношению к тебе определенные желания. Так вот, заявлять подобное по меньшей мере самонадеянно, потому что я, к примеру, тебя вовсе не хочу!
«Издевается!» — поняла Маша, стиснула зубы и сказала:
— Я поэтому к вам и пришла!
— Еще раз и с самого начала, — белобрысый уперся локтями в колени, посмотрел на Машу с насмешкой. — Ты пришла ко мне, потому что я тебя не хочу? У тебя такие проблемы с мужчинами?
— Я не желаю, чтобы меня хотели староста и Малух! — почти закричала Маша.
— Ясно, ты желаешь молодого и красивого, — кивнул белобрысый, откровенно забавляясь. — Понять тебя я могу, но при чем здесь я?
— Вас староста боится, — ответила Маша и изложила ему свои соображения касаемо расстановки сил в Перепутинске.
— А ты не вовсе дура, — не без удивления отметил белобрысый, когда она закончила говорить. — Кое-какое соображение имеется…
— Я школу закончила и три класса трудового училища, — с достоинством ответила Маша, но это не произвело желаемого впечатления.
Белобрысый надолго задумался, даже не подумав предложить Маше сесть. Впрочем, она уже привыкла к такому обхождению и не возмущалась, тем более, от этого мужчины зависела ее судьба! Можно было и потерпеть неудобства…
— Ладно, — сказал, наконец, мужчина. — Оставайся. Жилье тебе найдется. Но учти — я хозяин требовательный. Слушаться не будешь — вылетишь на улицу. А там уж и староста подоспеет!
Маша недоуменно взглянула на него.
— Слуга мне нужен, — пояснил тот. — Надоели здешние девки, вместо того, чтобы белье в стирку забрать или там пол подмести, так и норовят задницу подставить! Слуги нет, но и ты сгодишься. Платить не буду, учти.
Маша кивнула, умолчав о том, что и портной ей не платил.
— А староста… — заикнулась она.
Белобрысый пожал плечами и неопределенно усмехнулся. Ясно было, что Ранека в качестве соперника он не рассматривает.
— Два правила, — сказал он. — Ты мне не прекословишь, это раз. Два — ты не лезешь ко мне в постель. Ясно?
— Да я никогда… — возмутилась Маша, но мужчина перебил:
— Ясно или нет?
— Ясно…
— Поди вниз, скажи хозяйке, что я тебя нанял, — велел он. — Пусть найдет тебе каморку какую-нибудь. И переоденься!
— Во что? — удивилась Маша.
— В то, голубое, — ответил белобрысый. — Девка в таком кошмарном убожестве рядом со мной находиться не будет!
— Но я…
— Ты его захватила, вон, из узелка краешек видно, — отрезал мужчина. — Иди!
Маша вышла, прихватив узелок, оставленный при входе. Ох, не сваляла ли она дурака? Этот человек — не простой и понятный портной и даже не староста! Что на уме у того, кто веками эксплуатировал трудовой народ и привык к беспрекословному подчинению? Это сейчас он говорит, что Маша его не интересует, а там как знать… И уж на него-то управы не сыщется! Только Властелин, но он далеко! Дотянуть бы до приезда его посланников…
Маша предпочла бы остаться в скромном сером платьишке, но новый хозяин (знать бы, как его зовут!) настоял, и она переоделась. Красиво, да, только как в таком полы мыть или стирать? Замызгается вмиг!
Освоившись в маленькой комнатке (по сравнению с каморкой у портного это были настоящие хоромы!), Маша задумалась. Вообще-то, надо было идти к белобрысому и спрашивать, не желает ли он чего, угождать, одним словом, но не хотелось… Может, он и не позовет?
Но надежды ее не оправдались: очень скоро в дверь стукнул мальчишка и велел «скоренько идти до господина, сердиты и просют!»
На что мог сердиться белобрысый, Маша даже предположить не могла, а потому приняла насколько могла скромный вид и поднялась наверх.