Этого времени Полу хватило, чтобы без всяких пробоев свести Ради с ума бесконечными глупыми вопросами. Закончилось все тем, что она заперлась в «Гермесе» и читала инструкцию, не обращая внимания на настойчиво барабанящего в окна эльфа.
Корд дремал, закинув голову назад. Кажется, он делает это вообще всегда, когда не делает чего-то другого.
Роуз вообще не было видно — наверное, сидела в кабине с пилотами.
От вида Алекса тоже захотелось спать. Ночью не вышло — снова снился потерянный.
Но стоило только смежить веки, как за руку неуверенно подергали и пришлось открывать глаза.
Ради сидела на корточках напротив и улыбалась. Даже не так — она вся буквально светилась, так и распространяя вокруг себя волны удовольствия, разве что не урчала, как кошка.
Клифф не выдержал мощи этой психологический атаки и улыбнулся тоже:
— Что случилось?
— Мы приземляемся через десять минут. — Ради склонила голову к плечу. — Но я не заметила, чтобы кто-то решил тебя разбудить.
— Ну кто-то точно разбудил бы. Но я рад, что это оказалась именно ты. Я даже и не заметил, что мы прилетели. Черт, да я даже как уснул не заметил! А что, с «Гермесом» ты уже закончила?
— Не совсем… Но все равно — он удивительный!
Она мечтательно закатила глаза:
— Его корпус изготовлен по той же технологии, что и солфальт, только не пластичный, а напротив — очень прочный. Он точно так же собирает солнечный свет и перерабатывает его в электроэнергию, топливо ему почти не нужно, если только ночью или при пустых аккумуляторах. А еще броня содерит какой-то особый сплав, который значительно снижает псионическое воздействие!..
Клифф слушал ее щебетание и улыбался. Ну вот кто бы мог подумать, что какое-то транспортное средство может стать причиной такого неподдельного восторга! От Ради исходили такие мощные волны позитива, что в голове осталась только одна мысль — только не замолкай, говори ещё и ещё, позволяя купаться в этой искренней радости, наслаждаться ее теплом и мягкостью, пусть даже мало что понимая.
— Внутри у него достаточно места для всех пятерых, есть даже спальные места, как раз четыре плюс один! А ещё запас провизии, небольшой медблок, туалет и даже грузовой отсек, в который я, правда, не заглядывала — закрыт. Да в «Гермесе» жить можно!
Ради замолчала и сияющими глазами уставилась на своего молчаливого слушателя. Радость ее потихоньку сменялась расстройством:
— Тебе не интересно, да?
— Совершенно. — как можно более открыто улыбнулся Клифф. — Но это не повод сворачивать разговор.
— Тогда ты мне что-то нибудь расскажи. — Ради наклонилась ближе, сложив руки на коленях Клиффа. — Например, почему Красный Крест?
— Ах, это… — Клифф бросил взгляд на штанину. — Ничего интересного, сплошная случайность.
Ради чуть нахмурилась:
— Ну, об интересности уж позволь мне самой судить.
— Дело твое. — пожал плечами Клифф. — Однажды на съемках я по сюжету ролика должен был лезть на скалу. Ну в смысле, будто я в каких-то роликах делал что-то иное. — Клифф усмехнулся. — Либо лазал, либо дрался. Так вот я полез и чуть не сорвался. Страховка удержала, но по рельефу я проехался знатно и разодрал штанину, как раз крестом.
Клифф черкнул пальцем по ноге, показывая, как именно разорвал.
— Снимали далеко от города, на натуральном рельефе, сменной одежды не было, да и день уже клонился к закату. Режиссер велел поставить заплатку изнутри и просто не брать крупные планы, решил, что будет незаметно. Но тот, кто чинил, почему-то решил использовать фототкань и именно красную и в свете прожекторов крест буквально загорелся на черной ткани.
Клифф хмыкнул, когда перед глазами появилось вытянушееся и полное восторга лицо режиссера:
— И режиссеру так это понравилось, что доснимать не стали, а на следующий день переснимали все заново, уже с новыми штанами, на которые рваный красный крест нашили специально. С тех пор он и стал ассоциироваться со мной. Говорю же, забавная глупая случайность.
— Отчего же? — улыбнулась Ради. — Случайности не случайны. Все в жизни идет так, как должно идти, и приходит к тому, что должно случиться. Тем или иным путем, но приходит.
— Фатализм? — удивился Клифф. — Не думал, что у человека, который способен так открыто и искренне радоваться, могут быть фаталистичные взгляды на мир. Или это относится к твоему вероисповеданию?
— Вера? — нахмурилась Ради. — Вера мне чужда, я верю лишь в себя.
— Тогда как это сосуществует с убеждением в предопределенности всего?