Белый потолок, белые стены. Простынка тоже белая.
А может быть, я умер?
Эта мысль поразила своей простотой. Конечно, так бывает. Любой человек внезапно смертен. Плохая экология, аварии, алкоголь, бешеные велосипедисты... От болезней сердца помирает пятьдесят тысяч человек в день. Пять тысяч - от рака. Еще случаются несчастные случаи и стихийные бедствия. А я просто помер, и сейчас на небесах, в приемном покое. Блондинка, что рядом спит - ангел вроде стража ворот рая. Намаялся бедный ангелок, вот и прилег. Или надо говорить ангелина? Но если я на небесах, то почему так хочется в туалет?
Ангелина, замаскированная под блондинку, завозилась. Вздохнула, отбросив простынку, и открыла глаза глубокого небесного цвета. Несколько мгновений она хлопала невероятными ресницами, а потом резко ударила по большой красной кнопке у изголовья.
- Катя, он очнулся! - заорала соседка тихим шепотом, хриплым со сна.
- Уже лечу, - отозвался динамик железным женским голосом.
- Здравствуйте, - вежливо сказал я.
Как ни крути, а речь-то обо мне идет. В любой ситуации вежливость - мой конек. Грубость допустима только в одном случае: когда оппонент другого языка не понимает. Тогда я могу и усилить аргументы, например, из «Осы» стрельнуть. Хм... А я могу? Не помню таких случаев.
-Миленький, как вы себя чувствуете? - блондинка подскочила.
- Затылок квадратный. И ноги печет, - сообщил я чистую правду.
Она приложила ладошку сначала к щеке, а потом ко лбу. От ангелины пахло юностью, свежестью и каким-то невероятно вкусным ароматом.
- Хорошие у тебя духи, - пробормотал я. - Малина и роза... Французские?
- «Мажи нуар», - воскликнула она. - Вы же мне и подарили! Набор, два флакона. И вот это колечко. Еще браслетик.
- Да? - поразился я. - Вопрос, конечно, глупый, но за что?
- За лечение в прошлый раз. Так и сказали: отлично работала санитаркой.
Хм... Значит, был прошлый раз. Хорошенькое дело. А если подобных разов было несколько, тогда я точно псих-рецидивист. И в чем я точно уверен, так в том, что таких красивых санитарок в природе не существует. Ей место в шезлонге у бассейна, с коктейлем в руке, где-нибудь на Мальдивах.
Однако для построения непротиворечивой картины мира исходных данных явно мало. Надо включать логику и ставить правильные вопросы.
- А что было в прошлый раз? - вкрадчиво вопросил я нейтральным тоном.
- Да то же самое, - бодро сообщила она. - Травма головы.
- Так-так, - потрогав голову, никакой травмы я там не обнаружил. Поэтому спросил прямо: - И ты знаешь, кто я?
- Конечно, вы Антон Михалыч Бережной! - блондинка ослепительно улыбнулась. - Мой старый друг, уже тыщу лет.
А вот эта информация, особенно в первой части, сомнений у меня не вызвала. Ясное дело, я это он! Достаточно было намекнуть мне, и сразу припомнилось: Антон Бережной. И конечно, я старый. Вот только откуда она меня знает? Что ж, очередной прямой запрос:
- А ты кто?
- Не узнаете, Антон Михалыч? - огорчилась ангелина.
С горькой миной она сунула мне бутылочку с каким-то травяным отваром и снова погладила по щеке. Мне тоже стало обидно, ведь прямого ответа я не получил. Женщины сложные существа, они умнее мужчин в четыре раза. А уж хитрость «слабого пола» никакой геометрией не измерить. Это доказано английскими учеными, поэтому женская логика не всегда понятна. А когда кажется понятной, потом может обнаружиться совсем не то, что думал.
Ангельская блондинка вздохнула. Видимо, предельно простой вопрос поставил ее в тупик - система зависла. Внезапно она метнулась к зеркалу над раковиной. От этого вихря в комнате поднялся ветер, разнося вокруг чудесный девичий запах.
- Да вот же я, Алена Козловская! - в подтверждение своих слов она ткнула в зеркальное изображение.
- Хм... - пробормотал я недоверчиво. - Прости старика, запамятовал.
- Ну какой же вы старик? - изящным движением она подхватила с тумбочки дамское зеркальце с ручкой. - Смотрите, Антон Михалыч.
Из зеркала ухмылялась моя собственная физиономия, однозначно. Так-то оно так, только куда-то делись морщины и пегая седина, лишь легкая проседь серебрилась на висках. Слово «благородная» здесь было бы подходящим, наверно. Щетина на щеках черная, как было когда-то, двадцать лет назад. Белки глаз без желтизны, и мешков под глазами нет. Однако... Отложив зеркало, я заинтересовался своей рукой: от пальцев несло порохом. Запах больницы все перебивал, но кислый дух горелого пороха перепутать с чем- то другим трудно. На мгновенье почудилось, будто сижу на дне окопа, снаряжая патронную ленту. А рядом, захлебываясь, короткими очередями кашляет пулемет.