Стреляный среди прочего бросает — без всяких обоснований — такую фразу: «Равнодушие к своим нерусским — в крови у русских». Это, прошу извинения за резкость, совершенно вздорное обвинение. Вот хотя бы одно выразительное сопоставление: в литературе США положительно изображены лишь покорившиеся белым, «подражающие» им во всем индейцы, непокорные же представлены как нелюди. Между тем в русской литературе с восхищением воссозданы как раз «немирные» кавказские горцы во всей их самобытности (см. об этом подробно в моей уже упомянутой книге «Судьба России»).
Это вовсе не значит, что в России, как и во множестве других сильных государств, не было ничего «имперского». Но нельзя не видеть, что Россия по сути дела была не собственно «русской», но христианской империей. В частности, любой христианин, совершенно независимо от своей национальности, мог занять в ней любое положение (фактов — к сожалению, известных немногим — можно привести сколько угодно: так, например, в первой половине XIX века министром иностранных дел империи был крещенный по англиканскому обряду еврей Нессельроде, в конце века еврей Перетц занимал один из высших постов государственного секретаря, а министерством внутренних дел при Столыпине фактически руководил — и он же редактировал «официозную» столыпинскую газету «Россия» — еврей Гурлянд; не приходится уже говорить о других национальностях — о патриархе Всея Руси мордвине Никоне, премьер-министре при Александре II армянине Лорис-Меликове и т. д. и т. п.).
И уж, конечно, никак не может считаться собственно «русской» та «империя», которая конструировалась после 1917 года. К. Симонов в своих предсмертных записках 1979 года как-то вроде бы ни к селу ни к городу вспомнил виденную им более чем за полвека до того карикатуру, в которой он, надо думать, почуял очень существенный смысл: «На листке этом было нарисовано что-то вроде речки с высокими берегами. На одном стоят Троцкий, Зиновьев и Каменев, на другом — Сталин, Енукидзе и не то Микоян, не то Орджоникидзе — в общем, кто-то из кавказцев. Под этим текст: «И заспорили славяне, кому править на Руси». Так было в 1920-х годах. А в конце 1930-х на подобном рисунке оказались бы те же Джугашвили и Микоян вместе с Кагановичем, Берией и всего одним русским — Молотовым в сущности пешками, Жданов сидел в Ленинграде, а Хрущев — в Киеве, только лишь подыгрывая вышеназванным вершителям всех дел.
Словом, что за странная «русская» империя, на вершине власти которой почти нет русских?! А сам этот факт невозможно трактовать как некую «случайность» — слишком уж высок уровень власти. И обратим внимание, что в высшем руководстве «империи» русские заняли преобладающее положение только накануне всем известного XX съезда с его «освободительной» миссией… Об этом стоит задуматься!
Но дело не только в этом. А. Стреляный многократно и на все лады «вскрывает» глубокое противоречие, характерное для самых разных этапов истории России: «империя» колеблется и даже как бы разрывается между «русскостью» и многонациональностью. Но, ясно видя это, Стреляный совершенно не понимает, в чем тут дело. А между тем здесь-то и заключена «разгадка» своеобразия страны. Ни в одной из множества империй, в составе которых были разные народы (Британская, Турецкая и т. д.), ничего подобного не было.
Уже говорилось, что США захватили более половины Мексики. Но разве в США когда-нибудь существовала или хотя бы намечалась проблема национального суверенитета тех миллионов мексиканцев, которые живут в стране? Да ничего подобного! Между тем в России, — как настойчиво показывает сам Стреляный — в сущности, никогда не было подавляющего другие народы господства русских. Иначе не было бы и того «противоречия», которое оказалось в самом центре внимания Стреляного; не отдавая себе в том отчета, он показывает то, что вовсе не намеревался показать…