-- Я не ошибся и относительно Близнецов?
-- Что касается Близнецов, то это вопрос чрезвычайно спорный. На собрании астрологов в Бренне, Близнецы были признаны достойными уговора. Вообще же говоря, прохожий, ты можешь за мною следовать до вечера. Вечером я опущу голову, увижу тебя, и мы подробнее поговорим об этих занимательных вопросах.
-- Я очень боюсь, -- отвечал сын стекольщика, -- я очень боюсь, любезный астролог, что меня и по уговору нельзя увидеть. Я в этом отношении гораздо неподатливее левой лапы благородного созвездия.
-- Пустое, -- сказал старик, -- в твоей речи я замечаю логическую ошибку. Большая посылка не соответствует выводу. Ты не есть звездное тело. Следовательно, тебя можно увидеть без всякого уговора.
-- Дорогой астролог, -- возразил сын стекольщика, -- я советую вам убедиться в истине моих слов вооруженным глазом. Что же касается вашего предложения пробыть с вами до вечера, то я не вижу в этом прямой необходимости. Я буду сейчас смотреть на Сириус, а вы смотрите на меня. Посмотрим, кто из нас скорее что-либо увидит.
-- Бездельник, -- возразил астролог, -- не отвлекай скромного ученого, от его высоких занятий. К тому, же если бы даже я и пожелал согласиться с тобой, то я все равно не мог бы опустить головы, потому что у меня затекла шея.
Сын стекольщика прислонил к его глазам руку и сказал, смеясь: "Вот вам ясное доказательство моих слов" -- и другой рукой с силой дернул его за бороду.
-- Парабола! -- закричал старик, -- ты заставил меня упустить нисхождение!
-- Я прошу прощения за мой дерзкий поступок, -- отвечал сын стекольщика, -- но взгляните на меня. Видите вы что-нибудь!
-- Я ничего не вижу, -- возразил астролог с спокойствием, -но не сомневаюсь, что мог бы увидеть тебя по уговору.
Вокруг них собралась толпа.
-- Астролог Лангшнейдериус, повидимому, сошел с ума, -сказал один бюргер другому и выпучил глаза на астролога, -- он стоит посреди улицы и разговаривает сам с собою двумя голосами.
-- Астролог Лангшнейдериус, повидимому, сошел с ума -сказал второй бюргер третьему и так же выпучил глаза на астролога, -- в его руках шляпа и палка, одежда наброшена на плечо, и он говорит сам с собой двумя голосами.
Но в это время виновники странного приключения последовали далее по Геттингенским улицам.
4.
-- Если память мне не изменяет, -- начал старик, когда они добрались до его дома и уселись в кресла, -- то ты ученик знаменитого ученого и философа Гебера.
-- Старик принимает меня за кого-то другого, -- подумал сын стекольщика и сказал: -- Точно, Herr Astrolog я ученик Гебера.
-- Давно-ли ты оставил своего благородного учителя? -продолжал старик.
-- Недавно, -- отвечал странник с некоторым сожаленьем в голосе, -- недавно, всего лишь года два тому назад.
-- Года два тому назад? -- вскрикнул астролог, -- это странно. Гебер уже 8 лет как умер.
-- Я не могу ответить на ваше ошибочное заключение -- сказал странник, -- потому что вы, несмотря на то, что я оказал вам уважение, которое я питаю ко всем лицам старческого или дряхлого возраста, повернулись спиной ко мне и к моему креслу.
-- Странник, -- отвечал астролог и на этот раз действительно повернулся к нему спиной, -- тебе должно быть известно, что зрение у астрологов вообще не отличается остротою. Кроме того, тебе, как ученику Гебера, ведомы многие тайны нашей священной науки. Твое исчезновенье есть, конечно, прямое следствие занятий магией и астрологией.
-- Не совсем, -- отвечал сын стекольщика, делаясь вдруг необыкновенно мрачным, -- не совсем. Мое исчезновенье есть прямое следствие слишком сильной любви моего отца к своему ремеслу.
-- Непонятно, -- сказал старик, -- значит, твоему отцу были известны эти тайны?
-- Мой отец, -- начал сын стекольщика, -- был стекольщик. А моя мать, дорогой астролог, была пугливая женщина. Он так любил свое ремесло, что каждую неделю выбивал все окна в нашем маленьком доме, исключительно для того, чтобы вставить новые стекла, а что касается будущего ребенка, то не хотел иметь никакого другого, кроме как в совершенстве похожего на свое ремесло. Не знаю, как это случилось, но родился я, родился сын стекольщика, и я родился, увы, совершенно прозрачным. Это обстоятельство однажды заставило моего отца вставить меня в раму. По счастливой случайности эта рама находилась в комнате доктора Иоганна Фауста, и вот так я познакомился с знаменитым ученым, который руководил мною во время всей моей дальнейшей жизни.
-- Фауст? -- сказал старик, -- не помню.
-- И он, любопытствуя, научил меня многим наукам. Я брожу по многим городам нашей страны, но через год я должен вернуться в Вюртемберг. До сих пор я не придумал еще каким путем итти мне к моему открытию.
-- Что же ты ищешь?
-- Осязаемое ничто.
-- Осязаемое ничто? -- повторил старик, -- но что значит осязаемое ничто, и для чего ты его ищешь?
-- Я ищу его, -- отвечал странник, -- для того, чтобы убедиться, что осязаемое ничто ничего не значит.
-- Известно-ли тебе -- с глубоким убежденьем начал старик, -- что я теперь не только не знаю худ ты, или толст, высок или мал, но даже имеешь ли ты голову на плечах?
-- Имею, -- отвечал сын стекольщика, поднимая руку и ощупывая голову, -- имею. Я ее осязаю.
-- Осязаешь?
-- Осязаю, -- сказал сын стекольщика и задумался надолго.
Задумался и старик. Но они ничего не придумали, потому что пятый странник уже держал открытым ящик для кукол.
Вечером же старик сказал сыну стекольщика:
-- В городе Аугсбурге живет некий Амедей Вендт. Явись к нему и скажи, что тебя послал астролог Лангшнейдериус, и он направит твои шаги по отысканию искомого.
5.
-- В путь, в путь! По дороге ветер. С неба сумерки, и зажигаются звезды.
-- Память мне говорит -- будь тверд, -- а судьба говорит иное.
Так он говорил, повторяя эти слова снова и снова, пока не добрался до города Аугсбурга.
Он долго искал Амедея Вендта в этом городе, но не нашел его, да и не мог найти, потому что Амедей Вендт родился ровно через 200 лет, после его путешествия.
Тогда он сел на камень и горько заплакал. А на утро он пустился в дальнейший путь.
6.
Из Аугсбурга в Ульм, из Ульма в Лейпциг, из Лейпцига в Кенигсберг, из Кенигсберга в Вюртемберг, из Вюртемберга в Шильду, из Шильды в Билефельд, из Билефельда в Штетин, из Штетина в Бауцен, из Бауцена в Штетин.