Ходатайства были написаны ясно и убедительно. Я гордился Аронсон и собой, что сумел разглядеть в ней неотшлифованный алмаз уже по тому ее резюме, которое легло мне на стол. Но суть заключалась в том, что я прекрасно знал: у этих ходатайств почти нет шанса быть удовлетворенными. Ни один судья не захочет исключать из дела об убийстве вещественные доказательства, если ему нужны голоса избирателей, чтобы остаться на судейской скамье. Поэтому он будет искать способ сохранить статус-кво и примет решение по вещественным доказательствам на глазах у присяжных.
Тем не менее ходатайства, составленные Аронсон, играли важную роль в стратегии защиты, потому что поданы они были в связке с двумя другими. В одном содержалась просьба немедленно запустить процесс раскрытия имеющихся по делу улик, предоставив защите доступ ко всем находящимся в распоряжении «Уэстленд файненшиэл» архивам и внутренним служебным запискам, имеющим отношение к Лайзе Треммел и Митчеллу Бондуранту. В другом — требование к обвинению предоставить защите возможность изучить содержание компьютера Лайзы Треммел, ее мобильного телефона и личных документов, изъятых при обыске ее дома.
Поскольку Моралес должен был постараться проявить объективное отношение к обеим сторонам, моя стратегия заключалась в том, чтобы подтолкнуть его к соломонову решению: разрубить младенца пополам. Отказать в удовлетворении ходатайств об исключении доказательств из дела, но предоставить защите доступ ко всему тому, о чем шла речь в двух других ходатайствах.
Разумеется, и Моралес, и Фриман не были новичками и прекрасно понимали, что я делаю, но то, что они это понимали, отнюдь не означало, что они могут мне помешать. Кроме того, у меня в кармане лежало шестое ходатайство, которого я еще не подавал, — это был мой козырь про запас.
Моралес дал Фриман десять дней на удовлетворение наших ходатайств и быстро перешел к следующему делу. Хороший судья никогда не допускает простоев в ходе сессии. Повернувшись к Лайзе, я попросил ее подождать меня в коридоре, потому что собирался переговорить с прокурором. Я заметил, что Дэл ждет ее у выхода, сгорая от нетерпения отвезти домой. С ним я решил разобраться после, а пока направился к прокурорскому столу. Фриман, опустив голову, что-то писала в блокноте.
— Привет, Энди.
Она подняла голову, ожидая увидеть приятеля, который так по-свойски к ней обращается, и губы ее уже было начали растягиваться в улыбке, но увидела меня, и улыбка тотчас исчезла. Я выложил перед ней на стол свое шестое ходатайство.
— Взгляните, когда будет минутка. Я собираюсь внести его завтра утром. Не хотелось, знаете ли, заваливать суд таким количеством бумаг в один день. А завтра утром будет в самый раз, но я подумал: раз это касается вас, нужно предупредить вас заранее.
— Меня? О чем это вы?
Я не ответил. Оставив ее в недоумении, я покинул зал суда и, выйдя через двойную дверь, увидел свою клиентку и Герба Дэла, дающих аудиенцию многочисленным репортерам, выстроившимся перед ними полукругом. Я быстро подошел сзади, схватил Лайзу за руку и на полуслове оттащил в сторону.
— Н-н-ну, в-в-все, ребята, с меня хватит! — произнес я любимую реплику заики поросенка Порки из популярного мультсериала.
Лайза пыталась освободиться, но мне удалось удержать ее и увести прочь от толпы по коридору.
— Что вы делаете? — протестовала она. — Вы ставите меня в неловкое положение!
— Я ставлю вас в неловкое положение? Лайза, это вы сами ставите себя в неловкое положение, якшаясь с этим типом. Я же сказал, чтобы вы не имели с ним никаких дел. Вы только посмотрите на себя: выглядите так, словно вы — кино-дива. Это суд, Лайза, а не телешоу «Вечерние развлечения».
— Я рассказывала им свою историю.
Когда мы оказались достаточно далеко, чтобы никто нас не слышал, я остановился и сказал:
— Лайза, вы не должны вот так напрямую разговаривать с прессой. Все, что вы скажете, может вернуться к вам бумерангом и больно шарахнуть по голове.
— О чем вы говорите? Это была идеальная возможность представить им мою версию всей этой истории. Меня засадили в тюрьму по ложному обвинению, и настало время мне высказаться открыто. Я уже говорила вам, что к молчанию прибегают только те, кто виновен.