Я встал, обошел вокруг стола и стал расхаживать по комнате. Доклад Аронсон взволновал меня. Я не знал еще, какое он мог иметь значение для нас, но не сомневался, что мог. Надо было понять это в процессе обсуждения.
— Значит, так: Бондурант, старший вице-президент «Уэстленда» по ссудам, сам пал жертвой той же ситуации, что и множество людей, у которых он отбирал дома. Когда деньги проливались на него золотым дождем, он скупал владения, находившиеся под ипотечным залогом с обязательством платежа «воздушный шар» по истечении пяти лет, полагая, как и все, что сумеет перепродать или перезаложить их задолго до истечения этого пятилетнего срока.
— И сделал бы это, если бы экономику не смыло в унитаз, — подхватила Аронсон. — Но в новых условиях он не смог ни продать, ни перезаложить их, потому что они уже не стоили того, что он за них заплатил. Ни один банк, включая его собственный, не стал бы и рассматривать его предложений.
Вид у Аронсон был хмурый.
— Отличная работа, Дженнифер. В чем дело?
— Просто я думаю: какое все это может иметь отношение к убийству?
— Вероятно, никакого. А может быть, самое непосредственное.
Я снова сел за стол и вручил ей трехстраничный документ, который откопал в ворохе бумаг, переданных нам стороной обвинения. Она взяла его и стала держать так, чтобы и Циско мог его прочесть.
— Что это? — спросила она.
— Думаю, это найденное нами еще дымящееся оружие.
— Я забыл у себя на столе очки, — сказал Циско.
— Прочтите вслух, Дженнифер.
— Это копия заказного письма Бондуранта Луису Оппарицио в «А. Луис Оппарицио. Финансовые технологии», то есть коротко — в АЛОФТ. «Дорогой Луис, к сему прилагаю письмо адвоката по имени Майкл Холлер, представляющего интересы домовладелицы по одному из дел о конфискации, которое Вы вели для „Уэстленда“». Далее указаны имя Лайзы, номер залогового договора и адрес дома. «В своем письме к клиентке мистер Холлер утверждает, что в деле просматриваются многочисленные свидетельства мошенничества. Вы увидите, что он приводит конкретные действия, и все они были предприняты АЛОФТом. Как Вы знаете — мы с Вами это уже обсуждали, — имеются и другие жалобы. Если подтвердятся новые претензии к АЛОФТу, „Уэстленд“ окажется в уязвимом положении, особенно учитывая интерес, который правительство в последнее время проявляет к ипотечному бизнесу. Если нам с Вами не удастся достичь понимания и найти выход из сложившейся ситуации, я буду рекомендовать совету директоров „Уэстленда“ расторгнуть контракт с Вашей организацией, и все текущие дела будут отменены. Подобное развитие событий также требует со стороны банка подачи ДСД в соответствующие инстанции. Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее, чтобы продолжить обсуждение этого вопроса». Все. К этому приложена копия вашего письма и копия почтовой квитанции. В получении письма расписалась некая Натали, фамилии разобрать не могу. Начинается с буквы «Л».
Откинувшись на спинку своего кожаного «председательского» кресла, пропуская, словно фокусник, между пальцами скрепку и улыбаясь, я выжидательно смотрел на них. Аронсон, которой не терпелось произвести впечатление, заговорила первой:
— Значит, Бондурант прикрывал свою задницу. Он не мог не знать, как действует АЛОФТ. Банки находятся со всеми этими посредниками в панибратских отношениях: им плевать, как они это делают, им просто нужно, чтобы это было сделано. Посылая такое письмо, он лично как бы дистанцировался от АЛОФТа и его махинаций.
Я пожал плечами — мол, может быть, но добавил:
— «Достичь понимания и найти выход». — Оба посмотрели на меня непонимающе. — Так он написал в письме: «Если нам не удастся достичь понимания и найти выход…»
— Ну да, а что это значит? — спросила Аронсон.
— Читайте между строк. Не думаю, что он дистанцируется. Я думаю, это письмо — угроза. Оно означает, что он хотел кусочек пирога. Хотел войти в долю и да, прикрыть свою задницу, поэтому и послал это письмо, но я подозреваю, что были и другие послания. Он требовал от АЛОФТа каких-то действий или — в противном случае — собирался порвать с Оппарицио. Он ведь даже угрожал подать ДСД.
— А что такое ДСД? — спросила Аронсон.
— Докладная о сомнительной деятельности, — пояснил Циско. — Рутинный документ. Банки штампуют их по любому поводу.
— И куда направляют?
— В Федеральную торговую комиссию, в ФБР, в Секретную службу министерства финансов — в сущности, куда угодно.