— Как эта монета оказалась у вас? — спросил Томас.
— Чистейшая случайность, — сказал Гувер. — Мальчишка-разносчик газет по имени Джеймс Бозарт нашел ее в 1953 году…
В один из жарких вечеров лета 1953 года маленький веснушчатый мальчишка-газетчик Джеймс Бозарт взбегал по лестнице доходного дома казарменного типа в городском районе Бруклина. Вдруг — бац! Он споткнулся и растянулся во весь рост. Все деньги высыпались из кармана. Вот невезение! Ругаясь вполголоса, Джеймс принялся подбирать мелочь. Неожиданно в руке у него оказался пятицентовик, на ощупь какой-то странный. Джеймс покрутил его туда-сюда, и тут он распался на две части. Вот это да! На внутренней стороне одной из половинок Джеймс углядел какую-то черную точку. Всего несколько дней назад он смотрел шпионский фильм. Там микропленки прятали в портсигарах. Может, и здесь микропленка?
Джеймс Бозарт (американская нация должна быть бесконечно благодарна ему за это) понес сперва свою находку в ближайший полицейский участок. Старший смены Милли высмеял мальчишку, но сержант Левон сказал:
— Подожди-ка, Джо. Отправим эту штуку в ФБР. Кто знает, может быть, о нас напишут в газетах.
В газеты никто из них тогда не попал. Но два агента ФБР пришли к мальчишке домой. Расспросили его. Где он упал? На Фултон-стрит, 252. В многоэтажном доме с квартирами внаем. Нижние помещения были приспособлены под магазины. На втором и третьем этажах размещались фирмы. Еще выше жили холостяки — художники и мелкие служащие. Кроме того, и ФБР имело свое бюро в этом муравейнике. Агенты ФБР изучили под лупой каждого обитателя дома и ничего не обнаружили.
Прошли годы. Послание на микропленке оставалось нерасшифрованным, отправитель неизвестным. И люди, отвечавшие за национальную безопасность Америки, в 1953-57 годах все отчетливее ощущали: гигантская шпионская сеть опутала страну, все больше угрожая ее безопасности.
— В эти годы, — говорил Гувер в своем уютном доме Томасу Ливену, — Моррис, судя по всему, все больше опускался. После встречи с Дуней Меланиной дела его шли все хуже и хуже. Он дрался с ней, она дралась с ним. Марк, очевидно, был вынужден сообщить об этом в Москву, так как Морриса внезапно отозвали. В Париже он пришел в американское посольство, попросил защиты и рассказал все, что знал.
— И все же, сдается мне, рассказал он не очень много, — заметил Томас.
— Недостаточно, — ответил Гувер, — но в то же время и немало. Хотя этот таинственный Марк и делал все, чтобы Моррис не узнал, где он живет, но однажды тому удалось все же тайно проследить за ним. И, согласно его показаниям, он живет — знаете где?
— Судя по вашему таинственному виду, наверняка на Фултон-стрит, 252.
— Верно, — подтвердил Гувер. — В доме, в котором четыре года назад мальчишка Джеймс споткнулся и нашел монету…
После этих слов в комнате повисла тишина. Томас встал, подошел к окну и посмотрел на открывавшийся перед ним прелестный ландшафт. Эдгар Гувер продолжал:
— Сотрудники моего штаба, в том числе и мисс Фабер, в последние недели еще раз взяли под микроскоп каждого жильца. Описание, данное Моррисом, в точности подходит к одному общему любимцу. Он художник. Живет на самом верху. Зовут его Гольдфус. Эмиль Роберт Гольдфус. Американский гражданин. На Фултон-стрит проживает с 1948 года. Рассказывайте дальше, мисс Фабер.
— В течение нескольких недель, — сказала Памела, — мы следили за Гольдфусом. Задействовали десятки автомашин ФБР с радарами, радио- и телеприборами. Гольдфус не мог отныне сделать ни шага, без того чтобы за ним не следовали наши люди. Результат нулевой.
— Вот этого я что-то не понимаю, — сказал Томас. — При наличии таких серьезных подозрений в шпионаже почему вы тогда его не арестуете?
Памела покачала головой:
— Мы не в Европе, мистер Ливен.
— В Штатах, — пояснил Гувер, — человека можно арестовать, только если он бесспорно совершил противозаконное действие. Только тогда судья выпишет ордер на арест. Мы подозреваем, что Гольдфус — шпион. А где доказательства? Нет, доказать это мы не можем. А пока нет неоспоримых фактов, ни один судья в этой стране не позволит арестовать его.
— А Моррис?
— Информация Морриса носит доверительный характер. С оглядкой на свою семью в России он ни при каких обстоятельствах открыто не выступит свидетелем против Гольдфуса.
— А тайный обыск квартиры?
— Конечно, мы могли бы в отсутствие Гольдфуса проникнуть в его жилье и провести обыск. Уверен, что мы нашли бы там коротковолновый передатчик и прочие предметы, доказывающие, что он шпион. Но тогда его никогда не удастся осудить!