Томас постучал. Никакого ответа. Он постучал громче. Тишина. Он надавил на ручку, дверь со скрипом отворилась. Через темную прихожую Томас вошел в ателье художника. Здесь было значительно светлее. Яркое солнце било через гигантское окно, освещая страшный хаос: стол, заваленный красками, тюбиками, кистями и бутылками, переполненную пепельницу и мужчину лет пятидесяти, спавшего одетым на диване.
У мужчины были густые черные волосы. Темная щетина покрывала бледные ввалившиеся щеки. Он храпел громко и ритмично. Возле дивана валялась пустая коньячная бутылка.
— Перейра! — крикнул Томас Ливен, бородач не реагировал. — Эй, Перейра!
Бородач громко всхрапнул и перевернулся на другой бок.
— Что ж, — пробормотал Томас, — тогда придется заняться обедом…
Час спустя художник Рейнальдо Перейра проснулся. Этому способствовали три обстоятельства. Солнце било ему прямо в лицо. На кухне что-то гремело и стучало. Сильно пахло луковым супом. Сиплым голосом он крикнул: «Хуанита?» Все еще не совсем очнувшись от сна, он подтянул брюки, заправил рубашку и заковылял на кухню: «Хуанита, душа моя, жизнь моя, ты вернулась?»
Он распахнул дверь кухни. Мужчина, которого он никогда в жизни не видел, стоял у плиты, повязавшись старым фартуком, и занимался стряпней.
— Добрый день, — сказал незнакомец с располагающей улыбкой. — Выспались?
Внезапная дрожь пробежала по телу художника, он нащупал кресло и со стоном рухнул в него:
— Проклятый шнапс… Докатился…
Томас Ливен наполнил стакан красным вином, протянул его потрясенному художнику, отечески положив руку ему на плечо.
— Не надо так волноваться, Рейнальдо, это еще не делириум тременс — я из плоти и крови. Зовут меня Жан Леблан. Вот, выпейте глоток, помогите вашему кровообращению. А потом мы основательно поедим.
Художник выпил, вытер губы и прохрипел:
— Что вы делаете у меня на кухне?
— Луковый суп, медальоны из телятины в соусе из мадеры…
— С ума сошли?
— …а на десерт я приготовлю омлет с сахарной пудрой и ромом. Я ведь знаю, что вы голодны. А мне необходимо, чтобы руки у вас не дрожали.
— Это еще зачем?
— Для того чтобы после еды вы изготовили мне поддельный паспорт, — мягко ответил Томас.
Рейнальдо приподнялся и схватил тяжелую сковороду.
— Вон отсюда, ищейка, или я размозжу тебе башку!
— Спокойно, спокойно, у меня для вас письмо, — Томас вытер руки передником и достал конверт из нагрудного кармана пиджака, передав его Рейнальдо. Тот вскрыл его, вытащил лист и уставился в текст. Спустя некоторое время он поднял глаза:
— Откуда вы знаете Луиса Тамиро?
— Наши дорожки пересеклись вчера вечером в игорном зале «Эсторила». Маленький толстый Луис принес мне весть, что у одного моего старого друга неприятности в Мадриде. У него отобрали паспорт. Поэтому ему требуется новый. И как можно быстрее. Луис Тамиро полагает, что вы в этом деле нужный человек. Настоящий ас. Первоклассный. С многолетним опытом.
— Мне очень жаль, — Рейнальдо потряс головой, — но это исключено. Я и Хуаните то же сказал, это моя жена…
— …и бросила вас, потому что дела ваши хуже некуда. Луис мне все объяснил. Не жалейте о ней. Женщина, которая предает мужчину, когда ему плохо, медного гроша не стоит. Вот увидите, она прибежит, как только у вас вновь зазвенит в кармане.
— Откуда?
— В том числе от меня.
Рейнальдо погладил бороду и тряхнул головой. Он заговорил, как учитель с умственно отсталым учеником:
— Послушайте: идет война. Изготовить паспорт можно только при наличии бумаги с водяными знаками. И добыть ее можно только в той стране, для которой он и предназначен…
— Все это мне и самому известно.
— Тогда вы должны знать, что в войну поставки такой бумаги прекращены. Так что паспортов теперь не нафабрикуешь. Их можно лишь подделывать. А каким образом?
Пробуя соус с мадерой, Томас ответил:
— Можно напоить кого-нибудь или избить до бесчувствия, отнять паспорт и подделать его. Чаще всего так и происходит.
— Совершенно верно! Но, видите ли, я такими делами не занимаюсь. Не моя специальность. Если нельзя подделывать честным путем, то лучше вообще бросить это занятие. Я пацифист.
— Я тоже. Взгляните-ка на подоконник, там для вас лежит презент.
Рейнальдо поднялся и, пошатываясь, тяжело подошел к окну:
— Что это?
— Здесь четыре просроченных и проштампованных коста-риканских паспорта. Три из них ваши, если четвертый вы переделаете для меня.
Мастер взял один из паспортов, глубоко вздохнул и с опасливым восхищением посмотрел на Томаса: