— Откуда они у вас?
— Нашел. Сегодня ночью.
— Сегодня ночью вы нашли четыре коста-риканских паспорта?
— Нет. Сегодня ночью я нашел не четыре, а сорок семь коста-риканских паспортов, — сказал Томас, доставая из печи луковый суп. — Еда готова, Рейнальдо.
А сам подумал: «Какое счастье, что моя молодая прекрасная консульша сохранила так много замечательных старых паспортов!» И еще подумал: «Итак, сегодня я докатился до улицы до Поко дес Негрос. Теперь поучусь у специалиста, как подделывать паспорта. Я, который еще недавно оыл самым молодым банкиром Лондона. Ах, боже мой, и я не могу, не могу, не могу рассказать обо всем этом в своем клубе!»
8Четыре раскрытых паспорта лежали на большом рабочем столе возле окна. В них были фото четырех непохожих друг на друга граждан Коста-Рики: старого толстяка, другого помоложе и постройнее, одного очкарика и одного усача.
Рядом с четырьмя паспортами соседствовали четыре фотографии майора Дебра из французской секретной службы, нетерпеливо ожидавшего помощи в Мадриде. Маленький Луис Тамиро передал фото Томасу Ливену в игровом зале «Эсторила».
С обедом было покончено. Рейнальдо Перейра в своем белом рабочем халате выглядел как знаменитый хирург — ни дать ни взять сам Зауэрбрух[8] на ниве подделки паспортов, — трезво и сосредоточенно готовившийся к сложной операции. Он тихо произнес:
— Человек в Мадриде вам лично знаком. Вы знаете, как он выглядит. Внимательно рассмотрите фотографии на четырех паспортах. Познакомьтесь с описанием их примет. Скажите, какие из них больше всего подходят под внешность вашего друга. Ибо я хочу, разумеется, взяться за такой паспорт, который меньше нуждается в переделках.
— Тогда, пожалуй, вот этот, — Томас показал на второй слева, выписанный на имя Рафаэло Пунтарераса.
Паспорт был выдан 8 февраля 1934 года, срок его действия истек 7 февраля 1939 года. Он был украшен множеством виз и пограничных штемпелей. Чистыми оставались всего несколько страничек. Видимо, поэтому коммерсант Пунтарерас не пожелал продлевать паспорт с истекшим сроком, а сразу заказал себе новый у консула Педро Родригеса, ныне ушедшего в мир иной.
— Приметы в целом совпадают, — сказал Томас, — только у моего друга каштановые волосы и голубые глаза.
— Тогда нам придется изменить описание цвета глаз и волос, дорисовать штемпель на фото вашего друга, изменить время выдачи паспорта и срок его действия, подкорректировать даты на штемпелях и визах.
— Имя Пунтарерас сохранится?
— А ваш друг намерен долго оставаться в Лиссабоне?
— Нет, он сразу же летит в Дакар.
— Тогда имя можно оставить.
— Да, но ему еще требуется транзитная виза в Лиссабон и въездная — в Дакар.
— И что с того? У меня целый шкаф штемпелей. Вероятно, самая большая коллекция в Европе. Раз плюнуть!
— А что вы называете сложным делом?
— Паспорт, в котором нужно было бы все менять, включая фото с вдавленным штемпелем. Вот для такой операции мне понадобилось бы целых два дня.
— А как с паспортом господина Пунтарераса?
— Что ж, принимая во внимание мое скверное душевное состояние, мою неуравновешенность, мои семейные неурядицы, — черт побери, тем не менее самое большее через семь часов я с этим справлюсь!
Умиротворенный и тихонько мурлыкающий Рейнальдо Перейра принялся за работу. Он вооружился коническим металлическим стержнем с деревянной рукояткой, чем-то вроде сапожного шила, ввел его в первую проушину заклепки на паспортном фото, двигая его до тех пор, пока оно в нем крепко не засело. Потом тонким ножичком принялся осторожно отгибать края заклепки с обратной стороны страницы. При этом мастер пояснял:
— Всегда сперва отделяется фото, чтобы при работе неосторожно не повредить чернильный штемпель. — После легкой отрыжки он с облегчением заметил: — Ваш луковый суп — просто фантастика!
Томас неподвижно сидел у окна. Он не ответил, чтобы не мешать мастеру сосредоточиться.
Две заклепки прочно удерживали фото Рафаэло Пунтарераса. Три четверти часа спустя мастер отогнул их края с обратной стороны фотографии и осторожно вытащил шило вместе с заклепками. Затем он включил электроплитку, положил на нее старую книжную обложку, а сверху — паспорт. При этом он пояснял:
— Прогревать десять минут. Мы называем это: пробудить паспорт к жизни. Бумага становится мягче, эластичнее, восприимчивее к жидкостям, работать с ней становится легче.
Выкурив сигарету, Перейра снова взялся за паспорт. С помощью пинцета он ухватил фотографию господина Пунтарераса за тот угол, где не было штемпеля, и предельно осторожно приподнял ее на миллиметр. Затем, открыв флакончик, смочил тонкую кисточку какой-то жидкостью с резким запахом. И заговорил: