- Хорошо, спорить не буду. Только ты кого убеждаешь? Меня или себя?
- Убеждаю? Ошибаешься, - констатирую.
- Брайан что случалось? Меня пугает твой тон. Понимаю, мы меньше времени проводим вместе с тех пор как у меня стало больше работы, мы чаще вдвоем на людях, чем наедине. Но разве не ты говорил, публичность - синоним успеха и мои картины достойны большего, чем стоять на полу в студии. Ведь ничего не изменилось. Я люблю тебя… И ты?
- Все нормально Джастин. Устал. Я рад за тебя и горжусь тобой. Все остальное неважно. А любовь… К слову о цели и средствах. Порой бывают ситуации, когда для достижения цели приходится жертвовать чувством. Оно не умирает, на время погружается в летаргию. Не цепляйся за слово «любовь», не позволяй ему вставать между тобой и успехом.
- Блядь, Брайан, ты что сегодня принял? Какая летаргия, какое средство, какая цель? Что за хуйню ты несешь? Очнись, я говорю о том, что люблю тебя.
Бросаю взгляд на часы, так, 15.15, мы подошли к обозначенному кафе, скоро выход Гектора. Киваю:
- Зайдем? Я не знаю, что это за место, но, думаю, кофе тут есть.
- Ты не ответил…
- Отвечаю. Джастин, ты дорог мне. И давай закроем тему. Я правда очень устал и хочу латте.
Акт второй. Я, Джастин, Гектор в кафе.
Едва делаем заказ, возле столика появляется Гектор, удивляется «случайной встрече», радушно приветствует, спрашивает, идем ли мы сегодня на премьеру, Джастин указывает на меня: «Потребовалось несколько часов, чтобы убедить его, но да, идем». Гектор предлагает увидеться там, напоминает "подопечному" о ближайших десяти днях, которые будут крайне насыщенными в творческом плане. Перехватываю взгляд испанца, он чуть заметно кивает, опускает руку в карман пиджака, поворачиваясь боком. Раздается звонок моего телефона, смотрю, недовольно морщась, стараясь, чтобы Джастин заметил «досаду». Он прерывает Гектора: «Кто?». «Синтия». Отхожу в сторону, делая вид, что разговариваю, заканчиваю громкой фразой: «Черт, я вылетаю. Когда? Через два часа? Син, знаешь, что раньше делали с гонцами, приносящими дурные вести»? Отключаюсь, подхожу к столу. Гектор прощается, но не уходит, присаживаясь за стойку.
- Брайан, проблемы?
- Да. «Миллз электроникс» категорически не устраивает лицо и завтра в 10 утра хотели бы видеть новый вариант. А я не настолько богат, чтобы разбрасываться миллионными контрактами и перспективами. Надо возвращаться.
- Кроме тебя никто не может урегулировать? Тед? Ты же обещал… Сегодня премьера, так хотел пойти вместе.
Целую его, обнимая за плечи.
- Извини, Джастин. Тед, увы, не сможет. Самолет через два часа. Это бизнес…
- Ебать такой... Нет, хорошо-хорошо, надо, значит надо. Но на уикэнд прилетишь?
- Постараюсь. Береги себя и…
Оглядываюсь на Гектора:
- Постой, может, сеньор де Мендоза составит сегодня компанию, он, насколько понял, тоже собирается.
Отсекаю рукой возражения Джастина, подхожу к Гектору и, наклоняясь к уху, тихо говорю:
- Не облажайся. И смотри, не обидь его.
Тот кивает с такой радостью и облегчением, что хочется дать испанцу в зубы, но негоже режиссеру бить исполнителя. Джастин смотрит на меня в упор, в глазах обида, злость, непонимание.
А я чувствую себя… мерзко, несмотря на "цель и средства", на выбор "за него для его пользы". Нахуй! Все правильно. От мягкого подталкивания Джастин будет постоянно рикошетить в мою сторону. Поэтому, столкнуть в подставленные руки Гектора. Ничего, что сам я четвертованный, ничего. Переживу, справлюсь.
Мендоза уже воркует с предметом своего обожания, Джастин нехотя, но отвечает. Подхожу. Целую. Прощаюсь.
Акт третий. Я в Питтсбурге.
Джастин звонил каждый день, и с каждым днем я на самую малость отстранялся. Молчал, когда он говорил «люблю», торопился закончить разговор, язвил, злился. Не переходил черту - приближался к ней и двигал его. Он не понимал: волновался, истерил, просил. В пятницу утром звонком предупредил, что смогу прилететь только на день воскресенья. Джастин промолчал. Он всегда был умным… Оставалось сыграть финал.
Акт четвертый. Я и Джастин в его нью-йоркской квартире.
Я прилетел только к полудню воскресенья. Когда вошел в студию, Джастин рисовал: размашисто, сильно, красиво, блядь, до одури сексуально. Иисус, Магомед, Будда, Кришна, Яхве, неважно, кто из вас, дайте мне силы не сорваться.
Развернувшись, Солнышко бросился ко мне на шею, потянулся к губам.
- Брайан, черт, как же я соскучился. Ты меня напугал этими разговорами. Решил проблемы?
Я отстранился. Я! Отстранился! От Джастина! Которого не видел неделю! Отхожу к противоположной стене.
- Джастин… Надо поговорить…
- Блядь, Брайан, как чувствовал, что-то случилось. Что?
Раз-два-три-четыре-пять…
- Я пересмотрел некоторые моменты наших отношений и понял, что не хочу меняться. Не хочу серьезного, не хочу партнерства. Не готов.
Пока говорю, он опускается на пол, прямо на краску, обхватив голову, начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону. Молчит. Продолжаю.
- Мы никогда не были моногамны и история со свадьбой, пойми правильно, это моя реакция на взрыв. Я не семейный человек, Джастин. С детства был одиночкой и хочу остаться им до самой смерти. Это – моя сущность. Блядь, да не молчи же ты.
Он не поднимает голову, говорит в колени.
- Я слушаю. Ты говоришь - я слушаю. И почему не удивлен? Всё?
- Нет. Самое главное, я понял, что не могу любить тебя так, как ты любишь меня. Банальность, но верная, чувствам не прикажешь.
Он поднимает голову. В глазах – пустота. Надо заканчивать. Еще пять минут и буду умолять его забыть всю сказанную чушь, валяться с просьбой простить. Нельзя. Он – сильный. Он – переживет. Все правильно. Правильно. Правильно. Правильно…
- Ты врал мне? И себе?
- Думал, что говорю правду.
- А сейчас? Думаешь или знаешь?
Хочу заорать «Вру»! Нельзя. Все правильно. Правильно. Правильно.
- Знаю.
- Но я же люблю тебя.
- Это самое ценное, что было в жизни. Но, Джастин, - я… я… я, понял, не люблю тебя. Прости.
Каждый звук – прикосновение горящим кончиком сигареты к нёбу. Он качает головой.
- Не верю. Я видел тебя, ты… нет, даже ты не можешь так притворяться.
Вскакивает, хватает меня за плечи, кричит.