- Говори…
- Нет…
- Говори…
- Нет…
- Говори…
- Нет…
На последнем «нет» обруч вспарывает череп, двигается внутри, перемалывая мозги в труху. Удавка пилит гортань, не дышу, только сухие толчки «нет, нет, нет».
Вспышка до слепоты. И чернота-чернота-чернота. Мой голос со стороны на пределе громкости.
- Я не люблю тебя. Был эгоистом… Теперь, извини, не хочу.
Вик рядом.
- Ты еще можешь...
Напрягаю силы, выгребаю себя до пустоты. Сип-крик-стон.
- Нет. Люблю.
Обруч, удавка исчезают.
- Ты понял?
Могу только кивать.
- Прости за пафос, Брайан, нам, бескостным, можно. Но ты предал себя и его. Есть слова, которыми нельзя лгать без последствий, потому что они отпечатываются в вечности и рикошетят кошмарами. Почему ты лгал? Ответишь сам или я помогу.
- Говори.
- Не только желание дать ему свободу, но и страх, ведь так? Ты боялся, что он может уйти первым и решил подстраховаться благими мотивами.
- Он…
- Он увлекся, почувствовал успех, увидел реакцию на свое творчество, принял твои доводы о «рабочих трахах». Не этого ли хотел для него? Ты, насколько знаю, не меньше, а то и больше гнался за победой, выстраивая свою карьеру. Брайан, поселяя страх, ты одновременно выселял доверие и подменял понятия, перестал видеть, что именно в ваших отношениях основное, а что сопутствующее. Константой его мира был ты, а Нью-Йорк, карьера, Гектор, лишь точками. Важными, привлекательными, необходимыми, но не главными.
Джастин свою любовь к тебе перевел на уровень «сомнению не подлежит», уходя, прощаясь, уставая, расставаясь мысленно «навсегда», ставя условия, он все равно верил, что ты изменишься и ощутишь в нем такую же потребность, как и он в тебе. Его истерия с «хочу моногамного мужа»? А твоя истерия с Брендоном? Померялись хуями.
- Короче, ты вежливо объясняешь, какое я трусливое дерьмо? Босс обязал? Заебали оба. Можно мне уже покинуть небесный вертеп и спуститься в земной бордель?
- Брайан, ты знаешь, что я прав, попробуй признать это. Джастин смог убедить себя, что ты, не говоря вслух, любишь глазами, сердцем, душой, поступками, но он все равно ждал слов. Так долго ждал, что подсознательно расширил сказанное тобой «я люблю» до масштаба «мы всегда будем вместе», с ключевым словом «всегда». Не поженились? Без разницы, вы уже были вместе под одним куполом.
- Хорошо, ладно, черт с… Эй, Вик, тебе штраф не влепят, что подопечный призывает лукавого?
- Нет, мы пока на его территории. Продолжай, от того, что и как ты сейчас сможешь понять и сказать, зависит будущее.
- Тогда постараюсь без конспекта. Да, блядь, я испугался, что теряю его. Но был искренен, когда говорил, будущее Джастина не со мной. Знал, мои возможности помочь нулевые по сравнению с тем, что предоставит Гектор. Не хотел мешать, становясь «обязательным звонком», отягощающим партнером, был уверен, что переживу, как переживал всё раньше. И он переживет: новые возможности, места, друзья, любовник заполнят пустоты. Что молодость, успех, амбициозность, сила характера позволят ему перевернуть страницу и двигаться вперед. Но я не предавал Джастина.
- Нет? Ты спросил, что он хочет, прежде чем решать за обоих? Ты задал вопрос, с кем он хочет? Ты не лгал ему? Нет. Нет. Нет. Ты выбрал за него, назвав это истиной. Но не ты ли перед этим повторял - «его жизнь», «его выбор». И где, в чем же был его выбор, когда ты написал сценарий, раздал роли, не забыв о себе, отыграл финальную сцену, задернул занавес, бросив его одного. Нет, Кинни, не с Гектором, испанец не имел отношения к вашей истории, как бы ты и не изображал из себя сводника. Ты ушел, закрыв дверь, оправдываясь пустой фразой «все правильно». Боясь быть оставленным – ты оставил сам. Кинни, когда успел проебать свои принципы и стать «трусливым педиком»?
- Иди на хуй Вик, заткнись. Ты ничего не понимаешь, так было лучше для него, все сложилось как должно было. Джастин растет, сказал, любит Гектора, тот сдувает пыль с него, все прекрасно.
- Ты любишь его?
- Без комментариев.
-Придется, иначе, прости за угрозу, но остаток жизни будешь существовать в ожидании персонального ада.
- Блядь, да, люблю. И что?
- Можешь еще все исправить.
- Как? Поехать, признаться, раскаяться. Черт, Вик, ты же мертвый, я сам с собой разговариваю.
- Раздвоение иногда полезно. Как? Решай сам, большое начинается с малого. Ты можешь оставаться здесь, думать о нем или забыть, скучать или найти замену, но только перестань врать себе. Кончай заваливать правду плоскими слабыми словами «все правильно», «он переживет», «я переживу», «так было нужно».
Вик растаял. Я проснулся. Помня все: блеск, боль, разговор, слова о предательстве и трусости, злость от того, что он в чем-то прав, отчаяние и порыв попробовать все исправить. Да, блядь, я облажался, и, сколько бы ни зомбировал себя отрицанием, все было бесполезно. Потому что:
- Джастин, я люблю тебя.
Сказал вслух, будто выдохнул, естественно и спокойно. Потому что – это правда, с которой надо пытаться как-то жить.
Ты не сможешь простить.
А я не смогу просить тебя простить.
POV Джастин.
Малага. Ночь. Март 2008.
Гектор даже во сне не выпускает меня из рук, приятно, но хочется свободы. Осторожно высвобождаюсь, он поднимает голову:
- Ты куда?
- Все нормально, покурить.
- Опять? Джастин, ты же бросил.
- И снова начал… Гектор, можно, могу я сам решить?
- Хорошо-хорошо. Если пойдешь на улицу, накинь что-нибудь, ветер прохладный.