— Не подходи, гады-ы-ы-ы! — кричал он, размахивая черной кишкой.
А в дальнем уголке площадки беседовали Квашеный и Серега Светлов. В первый миг Тимофею показалось, что они и вправду тихо-мирно беседуют (и это в то время, когда остальные пацаны чуть ли не в полном вырубе!..). А потом ленивый ветерок донес до него слова:
— А тебя, боец, предупреждаю особо, — каким-то противным, мурлыкающим голосом проговорил Квашеный. — Я повторяться не люблю, ты же знаешь.
Тут Тим увидел, что он держит Серегу за ворот тенниски, нахально накручивая ее на палец.
— А мне твои предупреждения… сам знаешь, — хрипло отозвался Серега.
Квашеный сделал быстрое неуловимое движение и ударил Серегу локтем в висок. Потом, рисуясь, сделал ложный замах и провел прямой правый. Послышался неприятный звук, словно наступили на кулек с воздушной кукурузой. Серега отступил на шаг, потом еще…
— Стой, где стоял, Квашеный! — заорал Тим, с трудом поднимаясь на ноги.
Он рассчитывал, что тот оглянется на него, и тогда Серега сможет влепить ему от души. Но Серега, видно, что-то не понял. Он продолжал отступать дальше и дальше, закрыв руками лицо. Квашеный удивленно взглянул на Тима, сплюнул и вразвалку направился к нему.
Тим пригнулся и нащупал рукой короткий арматурный прут. Краем глаза он заметил, что Барбус выдохся, опустил свой шланг, и его в тот же миг опрокинули на асфальт. Пачка, который минуту назад прятался за чужими спинами, теперь старался больше всех… Димка Смольский, так и не оправившись от первого удара, отполз к траве.
— Отчаянный, да? — В пустых бесцветных глазах Квашеного отражался облупленный дорожный знак «STOP».
— Да уж неквашеный в любом случае, — как можно спокойнее сказал Тим.
— И что ты собираешься этой штукой делать? — Квашеный кивнул на арматуру.
Внезапно откуда-то донеслось:
— Эй там, полегче… оглоеды!
Тим осторожно глянул в сторону. Несколько водителей и служащих заправки все это время с интересом наблюдали за схваткой. На некоторое время даже прекратилась отгрузка бензина. Теперь публика, видно, заволновалась, почувствовав, что дело заходит слишком далеко.
— Брось железку, малец! — крикнул какой-то усатый водила. — А не то вас всех быстро к ногтю… Ну — кому говорено?
Усатый перешагнул через бензиновый шланг и направился в их сторону. Тим ругнулся про себя и швырнул арматурину как можно дальше. Квашеный улыбнулся. Он лихо цвыркнул сквозь зубы на Тимин ботинок, развернулся и пошел прочь.
— Айда. Оставьте этого заморыша, — он кивнул своим ребятам на распластанного на асфальте Барбуса, — в другой раз добьем…
Когда каюк-компания приблизилась к шоссе, Квашеный обернулся и громко сказал:
— Все-таки зря вы не скинулись на пиво, засранцы. ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ ЗРЯ.
Глава 8
Если бы случилось так, что дети сами выбирали себе мам, то Тим, естественно, выбрал бы свою маму.
Ну, а если бы его мама оказалась уже занята (Тим не сомневался, что ее акции пользовались ажиотажным спросом), то он выбрал бы Ларису Васильевну — маму Аллы Рассолько.
Лариса Васильевна — заведующая в поликлинике. Ей всего тридцать два года, а выглядит она еще моложе. Тимин папа как-то сказал, что она похожа на теледиктора Татьяну Миткову, и мама странно так посмотрела на него, и они долго после этого не разговаривали. У Ларисы Васильевны легкий характер, она не давит на психику, как остальные взрослые. Запретных тем для нее не существует, и в трудную минуту к Ларисе Васильевне можно обратиться с любым вопросом. Тим своими ушами слышал, как она произнесла в разговоре слово «пенис», причем сказала просто, не хихикая, не прикрываясь ладошкой, — она в самом деле считала, что пенис надо называть пенисом, а папу Леши Морозова (который по пьяни гоняется за сыном с электрошокером) — органическим олигофреном.
— Здравствуйте, мальчики, — сказала Лариса Васильевна, увидев Тима и Серегу.
Она была одета в спортивный костюм с каким-то сногсшибательным австралийским рисунком, — видимо, совершала вечерний моцион.
— Здравствуйте, — вяло поздоровался за обоих Тимофей.
Они с Серегой брели домой с заправки, угрюмо рассматривая асфальт под ногами, напоминающий изъеденный кратерами лунный ландшафт. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова.
— Подождите-ка…
Взгляд Ларисы Васильевны задержался на баклажанно-лиловой Серегиной физиономии.
— Вы подрались с кем-то?
Серега поднял на нее глаза и снова молча уткнулся в землю.
— Чепуха, Лариса Васильевна, — отмахнулся Тим. — В нашем возрасте даже полезно…
— Не говори ерунды, — сказала Лариса Васильевна.
Она подошла к Сереге, приподняла его лицо за подбородок и заставила его смотреть себе в глаза.
— Как мама себя чувствует? — неожиданно спросила она.
Серега вздрогнул.
— Спасибо, — тихим, каким-то чужим голосом ответил он.
— Мне не нужно навестить ее?
Лариса Васильевна не давала Сереге опустить глаза.
— Нет, не надо…
— Я не хотела бы, чтобы ты расстраивал ее еще больше, — негромко произнесла она.
До Тима вдруг дошло, что у нее с Серегой какой-то сугубо личный разговор и что ему следует отойти в сторонку. Тим отступил к краю тротуара и уселся прямо на траву, прислонившись спиной к боку застывшего на газоне «жигуля». Интересно, а у Роберта Планта в молодости были такие знакомые, как Квашеный? Или как Пачка?..
Лариса Васильевна что-то тихо говорила Сереге, на что он изредка и явно нехотя кивал головой. В конце концов он выдавил из себя единственную фразу, по всей видимости «до свидания», и стремительным шагом направился дальше.
— Cepera! — крикнул Тимофей, поднимаясь.
Тот даже не обернулся и только прибавил шагу.
— Дурной какой-то, честное слово…
Лариса Васильевна с улыбкой подошла к Тиму. Она медленно, с наслаждением распрямила ноги. Тим подумал, что никто из телезрителей не видел, какая фигура у Татьяны Митковой, и еще он подумал, что Лариса Васильевна в любом случае дала бы ей сто очков вперед.
— У вас междоусобный конфликт? — спросила она, показывая на вспухшую губу Тимофея. — Или был кто-то третий?
— И третий, и четвертый, и пятый…
— От мамы тебе влетит, — серьезно сказала Лариса Васильевна.
Она уже перестала улыбаться. Тим пожал плечами.
— Обязательно влетит. Будь я на ее месте — влетело бы по первое число.
— Не в первый и не в последний раз.
— Может, зайдешь к нам на минутку? — вдруг предложила Лариса Васильевна. — Я попытаюсь чем-нибудь помочь.
— Поздно уже, — скривился Тим.
— Вот еще, — она сделала вид, будто поняла его буквально. — Летом нормальные дети засыпают не раньше полуночи… К тому же Алла будет рада.
Вот еще, будет он радовать Аллу Рассолько!.. Несмотря на то что ее мама считалась самой эмансипированной женщиной во всем микрорайоне, сама Алла была тихоней из тихонь. И красотой пока что не блистала. Возможно, когда-нибудь, лет через десять, она и прорвется в «Мисс Вселенная», но многие мальчишки во дворе сомневались на этот счет.
— Я пойду, пожалуй, домой, — твердо сказал Тим.
И в тот же миг его внутренний голос завопил: «Ты последний идиот! Ведь кому, как не Ларисе Васильевне, знать о том, что происходит в семействе Светловых!.. И если мама Сереги больна, то Лариса Васильевна наверняка знает — чем именно! Соображаешь, дурья башка?..»
— Дело хозяйское, — она пожала плечами. — Приходи как-нибудь в другой раз. Я расскажу тебе, что делать, чтобы синяк рассосался за две минуты.
— Серьезно? — неожиданно заинтересовался Тим. И, помявшись, добавил: — Может… вы мне расскажете немножко сейчас?
Лариса Васильевна снова улыбнулась, будто ни на минуту не сомневалась, что Тим согласится как миленький. Кивнув ему головой, она направилась к своему подъезду.