Все эти мысли улучшили настроение. По крайней мере, появилась, наконец, цель, ради которой стоило еще пожить. За этими размышлениями сам не заметил, как заснул.
Проснулся моментально от постороннего звука. В подвале находились люди, похоже, двое. Они тихо переговаривались, затем раздался щелчок и один из них негромко выругался. Ага, видимо, попытался включить свет, но не получилось. Опять негромкий неразборчивый разговор, а затем хлопнувшая дверь и тишина. Понятно – сейчас вернутся с фонариком. А если поняли, что здесь кто-то есть, то, возможно, и с подмогой. Надо делать ноги, пока не поздно. Я быстро натянул куртку, схватил пакет со свечками, остатки ужина и тихонько подошел к двери. Кто их знает – может, один остался караулить. Стараясь не производить шума, приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Так и есть – на фоне светлеющего утреннего неба маячила фигура. Ну, придется прорываться. Если сидеть здесь и ждать, когда придет его напарник с фонарем и подмогой, то будет только хуже.
Решительно открыв дверь, спокойно и уверенно начал подниматься по лестнице. Наблюдатель повернул ко мне лицо и явно захотел что-то сказать, даже открыл, было, рот, но что-то в выражении моей физиономии заставило его отказаться от своих намерений. Пока не скрылся за углом здания, ощущал на своей спине его взгляд. Как жаль! Спалилось такое отличное место. В принципе, можно попытаться найти еще такой же подвал, но хотелось чего-нибудь более надежного. Такого, откуда не нужно быть готовым в любой момент бежать сломя голову. Что-то типа общежития для иногородних рабочих. Ведь должны же быть такие общежития. Но это стоит денег, хотя я понятия не имел – каких. А ведь еще там наверняка спросят паспорт, который остался в милиции.
Так я шел не спеша не менее получаса, пытаясь найти какой-нибудь выход из ситуации. Нет, без посторонней помощи, пожалуй, не обойтись. Поговорка «не имей сто рублей, а имей сто друзей» приобрела для меня сейчас особый смысл – не то, что сто, а даже одного друга, к которому можно было бы сейчас прийти со своими проблемами в надежде на помощь, у меня не было. Нет, конечно, как и у всякого нормального человека, в школе и в институте у меня были товарищи, с которыми мы весело проводили время. Но по прошествии нескольких лет оказалось, что кроме этого самого веселого времяпровождения у меня с ними не было ничего общего. Так что тема просить помощи у друзей отметалась начисто.
Оставались родственники, но кроме своего отца и родителей Машуни, я ни с кем не общался. При мысли о последних спина покрылась холодным потом. Чёрт! А они ведь еще ничего не знают. Как-то придется им рассказать. Только представил себе, как захожу к ним и говорю что-то типа «извините, а вашей дочки больше нет, её убили, а меня обвиняют в убийстве», так плохо сделалось. Хорошие интеллигентные люди, ну за что им такое горе?
Нет! Лучше это мероприятие отложу. Поэтому решил сначала заехать к своему отцу. Решение это далось с некоторым трудом. Но в данной ситуации поехать к отцу, все-таки, показалось наилучшим решением.
Что еще очень сильно напрягало, так это то, что квартира отца находилась в том же округе, что и мои враги – оборотни в погонах. Но тут уже выбирать не приходится. Пешком до него отсюда часа два, не меньше, а ноги и так отваливаются – не отошли еще, видать, после вчерашнего марафона. Тратить на метро двадцать пять рублей давила жаба – на эти деньги я полдня могу питаться. Тут вспомнил, что есть еще один путь – на электричке. Десять минут на своих двоих до станции, потом одна остановка, и еще минут двадцать пешком. Причем, там уже дорога идет через парк, где можно сесть где-нибудь на лавочку и позавтракать. Спешить смысла не было – отец мог быть на работе. Он только что вышел на пенсию, но работу из материальных соображений пока не бросал: преподавал электротехнику в местном техникуме. Тетку свою, похоже, там же и подцепил. Или она его. Это уж, с какой стороны посмотреть.
Сто лет не был в парке. Ну, если быть точным, то не меньше десяти. Мальчишкой лазал по руинам екатерининского дворца, а теперь здесь всё отреставрировали. Белый мрамор колонн сверкал на фоне темно-красного кирпича стен. Красиво, ничего не скажешь. Но эта красота почему-то вселяла грусть. Не сразу, но понял причину этого чувства – навсегда стерт еще один след из детства. Словно кто-то постепенно рвет пуповину, соединяющую меня с моим прошлым. Усмехнулся невесело, вспомнив анекдот про «сердобольного» ветеринара, из жалости отрубающего собаке хвост по частям.