Прошло еще две недели. Работа моя успешно продвигалась. На фирме меня все приняли за своего. Даже когда находился в своей импровизированной лаборатории на дальнем складе, девчонки время от времени звонили мне, приглашая вместе попить чайку. Общая атмосфера в офисе была вполне доброжелательная, в отличие от многих московских контор. Видимо, все идет от начальства. Там, где у руководителя цель – делать дело, люди нормально относятся друг к другу и своей работе. Но если для начальника важнее самоутвердиться, то интересы дела тут же уходят на второй и третий план, а в коллективе начинаются интриги и подсиживание.
Распорядок работы обоих руководителей фирмы показался мне довольно странным. Рожин обычно приезжал в восемь утра или даже раньше, несколько часов работал с документами, потом иногда уезжал по делам, иногда принимал заказчиков в офисе, а к вечеру чаще всего возвращался в контору к работе с документами. Причем часто возвращался уже после ухода офисного персонала и задерживался допоздна. А вот его компаньона раньше трех дня увидеть в конторе было невозможно, но чаще он заявлялся еще позже. Визиты заказчиков по большей части проходили без него. По прибытию в контору он первым делом пил чай или кофе, в отличие от Рожина, который сразу включал компьютер и приступал к работе, а кофе наливал уже потом, и пил его непосредственно на рабочем месте. После чаепития, обязательно с тортиком или пирожными, Денис обычно включал на компьютере какой-нибудь фильм или игру. После двух-трех часов такого времяпровождения он собирался и оставлял офис. Я не знаю, может, он по утрам занимался очень важными для бизнеса делами, но наблюдая за его деятельностью в конторе, верилось в это с большим трудом.
Меня поразило то, как внешность может коррелировать с отношением к работе. Возможно, если бы не было с кем сравнивать, то это не так бросалось в глаза. Но в данном случае точка для сравнения в виде Рожина наличествовала. Я все время задавался вопросом: как два таких абсолютно непохожих друг на друга человека могут иметь общий бизнес? Наверное, тут есть какой-то секрет. Может, Денис в свое время денег дал на открытие бизнеса, а сейчас просто пожинает дивиденды, может, еще что-нибудь, чего не знаю. Не буду же я приставать с подобными вопросами к Рожину.
12
Наконец, наступил момент, когда я уже мог продемонстрировать Рожину предварительные результаты своей работы. Это были несколько килограммов полиуретановой пропитки для бетона, сделанные на коленке кустарным методом. Предварительно было заготовлено некоторое количество бетонных балочек, которые следовало обработать полученным составом и посмотреть – насколько увеличится их прочность и износостойкость. На эксперименте Рожин присутствовал лично. Сначала при операции пропитывания, а затем на следующий день, когда полиуретан высох – при измерениях.
Честно говоря, немного волновался, но результаты превзошли все ожидания. Рожин едва не прыгал от радости. Я, признаться, тоже не мог скрыть эмоции. Теперь предстоял следующий этап: переход к производству опытных партий материала в количестве до нескольких сотен килограммов в день. Для этого надо было изготавливать и закупать кое-какое серьезное оборудование. На таком гигантском заводе, где мы находились, найти токаря или сварщика «дядю Васю», который сварганил бы нужный агрегат, проблемы не составляло. Главное было этот агрегат правильно сконструировать. Но по инженерной графике в институте у меня была твердая пятерка, поэтому я надеялся, что смогу все сделать правильно.
После удачно проведенного первого этапа работ я заметил, что контроль за мной, сначала весьма плотный, практически сошел на нет. Значит, у меня, наконец, появилась возможность начать делать что-то для приближения к своим целям. Ультразвуковым энергетическим эффектом я пока заниматься не мог. Во-первых, не было ультразвукового реактора, а, во-вторых, для этого требовалось большое количество очень дорогой тяжелой воды. Купить я ее мог только за свои личные деньги, так как объяснить необходимость приобретения этого вещества для работы у меня бы не получилось.
Зато теперь мог начать исполнение своих планов относительно мести убийцам. Не могу сказать, что по прошествии нескольких месяцев жажда возмездия жгла меня с прежней силой. Скорее, она превратилась в подобие чувства долга перед моей Машуней. Но долга, который я обязан был отдать, во что бы то ни стало. Еще к этому примешивалось чувство самосохранения. Интуитивно я чувствовал, что для оборотней стал неудобным свидетелем их преступлений. И уничтожить этого свидетеля для них вопрос личной безопасности.