- Чтоб ты знал - начал тот, что ниже - я уже дошёл до того самого возраста, на который отец завещал мне трон, а если ты забыл... Если ты забыл, о его словах, и о самом отце тоже, то и обо мне, и о законах, служивших нам десятилетиями!
- Законы? Не более, чем обычаи. Сейчас я стою на вершине, так что мне не трудно было их изменить. И я не уверен, что мне больше понадобится к ним возвращаться.
Парень стоял в раздумьях о том, как его брат дошёл до таких крайностей, но всё ещё верил, что одна вещь сможет его переубедить.
- Только не говори мне, что ты забыл и о тех, кто надеется найти здесь свой дом, после того, как нашего поселения не стало. Неужели ты и это собираешься оставить в прошлом? Прошу, вспомни всех, под чьим началом ты рос.
Его голос уже начинал дрожать, ибо он понимал, что если сейчас его слова не достигнут его брата, то дальше ничего уже не изменить. Иначе, придётся ждать того, момента, когда свет коснётся того упрямства, и его решение станет хотя бы чуть более разумным.
Брат смотрел на стоящего ниже, не как на убеждающего, а как на умоляющего, не видя в его словах причины соглашаться.
- Я не забыл... - ответил мужчина - Те, кто потерял свой дом, обретут его здесь, в этом можешь не сомневаться. Тебе я тоже дарую этот шанс, но не более. Ты можешь жить здесь, до тех пор, пока не решишься ещё хоть раз просить меня о том, что завещал тебе отец.
То, что сейчас прозвучало из уст вышестоящего, дало понять молодому человеку, что его брат изменился, и их семейные узы потерпели необратимую трансформацию в политические.
- А теперь... - произнёс он, махнув рукой в сторону выхода.
Двое стражников, неподвижно стоявших до этого момента, вдруг, буквально ожили и, уж было хотели повиноваться приказу, как стоящий ниже перебил их действие.
- Постой, брат! - произнёс он - Позволь мне задать ещё один вопрос.
- Слушаю.
Он подготовился к последствиям, и незаметно выдохнув, поинтересовался:
- Брат мой, что тогда сказала тебе Орбита?
- Как... - не мог он подобрать нужных слов, однако, его брат продолжил.
- Тогда, ведь, она забрала твою ногу не просто так. Все знают, что Орбита не дарует одно лишь наказание.
- Как ты... Ты всё-таки был там, когда она сожгла мою ногу. Хорошо. Я расскажу тебе о том, что когда лишь ногой оказался под великим светом Орбиты, то услышал, что всё то, что строили наши предки... исчезнет. А значит, Борея и её власть будут разрушены. Я собираюсь этого избежать. Давай, скажи мне, что я не тот, кто должен править!
- Я ничего не скажу. И ты, более не должен вспоминать этот разговор. Будь, что будет. Уверен, из тебя выйдет достойный правитель. Главное, не забывай... как тебе это досталось.
-Спасибо за напутствие. Прощай.
- И ты тоже, брат мой.
Иллюзия спасителя, на фоне мании величия, или всё-таки мания величия это всего лишь абстрагированная форма того, что кто-то хочет избавить мир от бед?
А что насчёт того, кто не удостоился этой чести? Здесь появляется ещё одно ответвление, на конце которого ждёт очередной выбор этой личности между светом и тьмой. Проблемой является лишь то, как он теперь воспримет оба варианта, после того, что пережил.
Это до сих пор имеет значение.
В конечном итоге никто не знает, что есть добро и зло на самом деле. Банально: зло носит маску добра и наоборот? А может, эти два антипода, одно и то же? Ограничения этого стоят только в области того, кто их использует.
И после этого пережитка прошлого, нужно ли вообще рассуждать об этом, когда цель Леона и тех, кто хочет ему помочь исключительно светлая.
Ефим имел исключительные внутренние часы, поэтому, вставать каждый день, когда на часах полчетвёртого утра, ему труда не составляло.
Обычно он хорошо себя чувствовал по утрам, но сегодня почти всю ночь что-то обдумывал и из-за нарушенного режима сна он не ощущал той бодрости, что с ним каждый день.
Вставать с кровати было тяжелее обычного. Будто вся его физическая масса действовала против него, заставляя опрокинуться обратно в постель, чему он успешно противостоял.
Трудно представить, что вогнало мужика в такое состояние, но видимо, эти изменения он потерпел в тот момент, когда увидел содержание записки, оставленной Агафьей. Ефим старался сохранять присутствие здорового духа, ведь не присутствовало поблизости других людей, способных выполнить предстоящую работу и тех, кто с полной уверенностью примет на себя ответственность в помощи Леону.