Но и русские маргиналы и отбросы общества к ним наверняка уже присоединились.
Я вспомнил, что Вася говорил мне тогда, в наш последний разговор. Мол, ограниченная ядерная война лет двадцать назад году в 2000 стала бы благом для человечества. Заблаговременно уничтожив массу дармоедов, она бы позволила пережившим воспользоваться освободившимися ресурсами и в перспективе воссоздать определенный уровень цивилизации. А иначе та погибнет вся.
Я сказал ему, что он псих и маньяк.
Но Бог (в которого я в такие моменты обычно верю) не дал людям и такого шанса. Человечество гнило, а не горело, расточая запасы из природных кладовых в бессмысленных гонках – потребления и вооружения. Тесно взаимосвязанных, ведь невозможно спокойно потреблять, если твой покой не охраняют межконтинентальные ракеты, подводные лодки и военные корабли. Мы уже не узнаем, кто был прав, а кто виноват. Каждый день был приближением неизбежного и страшного финала.
Все мои приготовления не сделали одной важной вещи. Они не смогли подготовить меня психологически. Не дали чувства уверенности. Одно дело рассуждать, планировать и представлять – и совсем другое видеть это своими глазами.
День великого Жареного Петуха я встретил напуганным ягненком. И когда клюв этого мифического зверя вонзился в зад Россиянии, я был ничуть не лучше миллионов из числа офисного планктона, неспособного оторвать свое рыло от жвачника и пива с чипсами.
Мобильная связь давно уже работала со скрипом. Поэтому я не встревожился, когда в углу экрана телефона пропали значки. «Нет сигнала».
Можно только вызвать по телефону «112» спасателей. Шутки ради я попробовал. Не получилось.
Батареи отопления были холодные. Из крана не полилась вода.
К счастью, у нас всегда был ее запас, поэтому пить из бачка унитаза, как советуют делать в экстренных случаях выживальщики и как показывается в кино, нам не пришлось.
Я нажал на кнопку трубки городского телефона. Да, у нас был этот анахронизм, хотя мы давно собирались его отключить. Нет гудка.
Телевизор, который я очень давно не включал, тоже порадовал лишь сообщением «нет сигнала» на пустом черном экране. Перестали транслироваться все телеканалы кабельного телевидения.
Отключение интернета лишило меня последних новостей. Пропал мобильный интернет, и Wi-Fi не находил провайдера – то есть накрылся и высокоскоростной.
Больше сеть уже не появилась.
Подробности этой ночи я узнал не сразу, но и тогда смутно догадывался, что произошло что-то ужасное.
Лишь много позже я выяснил, что это была война. Короткая. В основном обычными вооружениями. Ракеты, дальняя авиация, флот. Но с частичным применением ядерного. Правда, Армагеддона не случилось. Но от этого не стало сильно легче.
Я помню, как подошел к холодильнику. Продукты отныне надо съедать в том порядке, в каком они будут портиться.
Выпил стаканчик коньяку, который берег специально для этого случая. Я хорошо знал о психологическом действии алкоголя. Он не улучшал, а фиксировал настроение. Когда хреново, после него могло захотеться намылить петельку. Но сейчас я чувствовал себя готовым к действиям. А значит, употребление одной стопки должно было только вселить в меня боевой азарт.
– Пи… ец, – громко и отчетливо произнес я. – Пи..ец.
Это было не ругательством, а констатацией факта. Потому что Он действительно пришел.
На ватных ногах я подошел к окну и осторожно посмотрел вниз, на улицу.
Пока все было тихо. Непривычно тихо. Обычно в эти часы все едут на работу.
Машин на улицах почти не было. Трамваи замерли. Похоже, им даже не удалось добраться до депо. Электричества не было нигде. Но маршрутные автобусы еще ходили, некоторые предприятия и конторы могли продолжать работать по инерции.
Я спустился по продуваемой ветром лестнице и остановился перед раскрытой входной дверью. Электричества не было, и замок подъездной двери не работал.
У крыльца разговаривали два соседа. Я слышал громкие взволнованные голоса. Один сосед год назад, польстившись на обещания народного IPO, вложил все свои накопления в акции «Роснефти». Цены на баррель тогда опять росли как на дрожжах, и те заманивали народ.
Второй хранил накопления в евро на валютном счету, а часть ─ наличными, полагая, что с ними-то ничего не произойдет. Теперь оказалось, что и то, и другое, стало прахом.