Это были самые дорогие билеты в моей жизни. Хоть и в один конец, но они стоили нам остатка денежных сбережений, ящика водки и пяти блоков сигарет. Эту «валюту» я берег как раз на такой случай.
Вокзал стал прибежищем бездомных и погорельцев, и соваться туда было незачем.
Поезда действительно еще ходили. Но только на тепловозной тяге. Электричества не было и у железных дорог.
Нам было сказано в темное время суток подойти к одному полустанку.
Мороз был под тридцать. До места посадки мы добрались на попутной машине.
– А если он откажется? – с сомнением спрашивала Настя, когда мы подходили к потрепанной «девятке», по привычке ждущей у неработающего ресторана.
– Ми его зарэжем, – усмехнулся я, показав на китайский охотничий нож в чехле на поясе, которым пока резал только колбасу и открывал банки. Ружье у меня за спиной было замотано в одеяло и уложено в брезентовый чехол от палатки (самой палатки у нас не было).
Как я и думал, «бомбила», пожилой мужик с более-менее интеллигентным лицом, не отказался от возможности заработать легкие деньги. Похоже, он не думал, что эти деньги могут быть теперь просто бумажками.
И вот он высадил нас и умчался, успев высказать на прощание свои догадки:
– Я слыхал, война началась.
Но расспрашивать некогда.
Был поздний вечер.
Место абсолютно безлюдное, никаких строений, только перрон. Но по опыту я знал, что в таких местах опасность на порядок меньше, особенно сейчас, когда лишний час на улице может стоить обмороженных ушей.
Уже десять минут, как должен был подойти поезд, но его не было, и мы начали всерьез волноваться.
«Неужели обманули? Не будет никакого состава? Довольствуются задатком?».
Я не полный дурак, и половину оплаты обещал отдать на месте.
Мы притопывали и водили хоровод вокруг скамейки, чтобы не замерзнуть. Наверно, со стороны это смотрелось забавно.
«Сколько людей уже получили обморожения?» – подумал я. А сколько будет через неделю, если не починят отопительную систему? (Неужели я сказал «если»? ) Сколько сгорят и угорят от самодельных обогревателей? Сколько замерзнут в сугробах и своих холодных квартирах, пытаясь отогреться алкоголем?
Ни единой души не было вокруг, и мне в голову начали закрадываться еще более нехорошие мысли. Вдруг сосед наведет на нас знакомых громил?
Они же не знают, что мы взяли с собой только самое необходимое, и с наших трупов не снимешь никаких ценных вещей, кроме нательных крестиков да Настиных сережек, которые достались ей еще от прабабушки. А все по-настоящему ценное было у нас в деревне. Но ружье я взял наизготовку. Оно было заряжено еще в начале событий, в таком виде и дома хранилось.
Я взял Настю за руки, согревая ее ладони своими. Будет позорно, если я нас подставил, и из-за меня мы какого-никакого товара для обмена лишились.
«А может и хуже. Остаться – погибнуть» – вспомнил я.
Я уже почти отчаялся, ведь всегда ждешь худшего, когда почувствовал слабую вибрацию рельсов и увидел далекий отблеск.
Как манне небесной я радовался звуку приближающегося поезда, который секундой позже вынырнул из-за поворота. Дизельный локомотив, на котором был установлен дополнительный отвал для расчистки путей от снега, тащил всего пару пассажирских вагонов. Тот остановился почти у нас под носом.
Двери распахнулись. Мужик в форменной куртке и валенках – судя по всему, помощник машиниста, а не проводник – махнул рукой:
– Эй, туристы, запрыгивайте бегом. Стоянка ноль минут.
В вагоне было тепло, и мы быстро согрелись. Тут уже было полно народу, но нас провели в самый конец.
– Своих вывозим, – пояснил наш провожатый. – В село одно. Скоро тут будет пиз..ец. У нас по министерству в предпоследний день циркуляр пришел – провести ревизию подвижного состава. Хана стране.
Я не торопился задавать вопросы. Захотят – сами расскажут. Но при Насте я такого «базара» не хотел.
Невольно глянул в окно. Ехали мы очень медленно, и еще проезжали пригороды.
Буран сыграл злую шутку с автомобилистами. Я видел снежные заносы, в которых стояли длинные вереницы машин.
– Это мышеловка, бля, – продолжал железнодорожник, поймав мой взгляд и опорожняя второй стакан. – Миллион человек в нескольких городах, а жрать нечего, кроме картохи. Это же не Кубань и даже не Нечерноземье. Себя не обеспечить. Будет голод.
Увидел в небе быстро двигавшийся огонек, который при ближайшем рассмотрении превратился в несколько огней. Самолет. Довольно низко. Аэропорт в соседнем городе еще работал, но бог знает кого он сейчас принимал. Насколько я знал, местные рейсы по ночам не прибывали. И они отменены несколько дней назад.