Вообще-то он планировал смотреть поражение после каждого выстрела, но с первым нажатием словно что-то вселилось в него. Даже услышав несколько пустых щелчков затвора подряд, не смог он сразу остановиться, и пришёл в себя только когда у самого лица в корни вонзилось несколько стрел и арбалетный болт.
– Там он! – проорали с телеги. В комель ударила автоматная очередь, осыпая щепой.
Кляня себя, идиота, свою невыдержанность и неудачу, Ромка побежал прочь.
Даже не оборачиваясь, спиной или чем пониже он чувствовал погоню. Петляя как пьяный заяц, мечась от сосны к сосне, парень бежал по лесу на заплетающихся от усталости и слабости ногах, понимая, что преследованию длиться недолго.
– Штой, шука! – донеслось сзади осиплое, и тут же другой голос:
– Не стреляй, живым берём!
– В очко тебе твою пукалку жашунем! – тот же шепелявый хрип – но гораздо ближе.
Двое.
Бежать? Драться? За грудину словно уголь бросили, во рту солёный привкус, перед глазами круги – и драчун, и бегун из него сейчас хреновый, но если прижаться спиной к той огромной сосне… и успеть поднять толстый сук с земли…
Ромка почувствовал, как его схватили за рубашку, рванулся из последних сил – откуда только взялись! – и ткань затрещала, оставляя в руке преследователя заскорузлый от крови лоскут.
Парень бросился к месту последнего боя, не сводя взгляд с сука. Только успеть, только успеть, только…
Дикий вопль, слившийся с другим и мгновенно прервавшийся, заставил его споткнуться. В падении он вцепился в заветный сук, перекатился, вскочил – розовая пена на губах, в груди ад, в глазах – круговерть, яростно взмахнул – и почувствовал, что оружие его прошло сквозь воздух. Взмахнул снова, ожидая ответного удара, и снова, лихорадочно силясь предугадать, откуда придёт ответ и где враги.
Когда мир перестал раскачиваться, как сумасшедший, Роман закрутил головой по сторонам, протирая глаза, сук наготове… но никого не нашёл. Неспешно окунающийся в сумерки лес, буйство красок в предзакатном небе, вздохи ветра в кронах – и всё. Не понимая, что происходит, он сделал несколько шагов в том направлении, откуда бежал – и замер. Под ногами его валялся сломанный арбалет. Рядом – покорёженный автомат. Чуть дальше – ботинок. В ботинке…
Отвернуться он не успел – вырвало его тут же, а едва в голове прояснилось, как Ромка, белый словно саван, выронил сук и попятился, забыв дышать. Разломить рессору – дугу арбалета, изогнуть металл и разорвать человека – двух человек – на части могла только воронка.
Или несколько.
Ромка метнулся взглядом вокруг, узнавая предметы, минуту назад казавшиеся ему непонятными: пистолет, врезавшийся в ствол сосны, почти целые головы, руку в рукаве, гребёнку ребер…
В желудке ничего не оставалось, но сухие спазмы снова заставили его согнуться пополам. Ужас боролся с облегчением: вслепую пробежать по границе между воронками… которую и камнями-то не всегда нащупаешь…
Удача!
Неужели медальон?..
Не веря себе, продолжая пятиться, Ромка трясущейся рукой выудил из кармана завёрнутую в обрывок целлофана семейную реликвию.
Удара по голове он почти не почувствовал.
– Ну-ка, ну-ка, чего у нас там такое…
Рома ощутил, как кто-то разжал его пальцы и взял медальон. Одновременно с возвращением сознания голова взорвалась болью, толчками расходящейся от левого уха. Грудь, наверное, из солидарности, отозвалась тем же.
– Н-н трж-ж-жь… – прохрипел он, силясь сфокусировать взгляд на лице человека, присевшего над ним на корточки. Белобрысый… узкое лицо… нос перебит… Незнакомый.
Бандит?!
Осознание мелькнуло в Ромкиных глазах, и мужик довольно оскалился:
– Ссышь, когда страшно?
И более внимательный взгляд:
– Слушай, где я тебя раньше видел? Недавно совершенно. Вчера? Позавчера?
– С… с-свол…
Задыхаясь от ярости, Ромка попытался встать, но пренебрежительный удар в лицо отправил его на мягкую подстилку из прошлогодних игл со звенящей набатом головой и новым приступом тошноты.
– Так чего у тебя там, говоришь? – продолжил бандит в тоне светской беседы и, не дожидаясь ответа, принялся разворачивать целлофан.
– Н-н-н… – прорычал Ромка и получил тычок в простреленные рёбра: заткнись.
Отбросив пакет, белобрысый озадаченно повертел непонятный предмет и заглянул внутрь. Глаза его тут же радостно расширились: