«Вот теперь точно конец», – обреченно подумал мальчик, пытаясь отодвинуться подальше от грызунов. С трудом удалось доползти до противоположной стенки темницы.
Крыса, та, что прибежала первой, пронзительно пискнула и быстро преодолела разделяющее их расстояние. Опять начала принюхиваться.
«КЫШЬ!» – мальчик шлепнул ладонью по бетонному полу. Это отпугнуло хвостатую тварь. Она попятилась назад, но остановилась. Вновь подошла, словно поняв, что добыча серьезной угрозы для неё не представляет. Остальные из стаи небольшими перебежками стали приближаться к мальчику.
Максимка начал опять молотить руками, даже отшвырнул одну в сторону, но тварей оказалось больше и усмирить всех разом не получилось. Пара грызунов вцепилась в ботинки, и мальчик впервые обрадовался, что не чувствует ничего ниже пояса. Ноги начало кидать из стороны в сторону, словно их трепали не маленькие создания, а цепные псы.
«Сильные, гады», – отметил он, шлепнув ещё одну зарвавшуюся тварь.
От прикосновения к лоснящейся шерсти стало противно, захотелось поскорее отереть ладонь. В нос ударил неприятный запах мокрой псины и гнили.
«От такой мерзости и чуму подхватить недолго».
Ещё одна блохастая тварь прыгнула прямо в лицо мальчику, и, если бы не быстрая реакция того, наверняка бы вцепилась в нос.
Сердце забилось сильнее, готовое от страха выпрыгнуть наружу. Умирать здесь, в этом богом забытом месте, совсем не хотелось.
Ожидая в любую секунду повторного прыжка, Максимка сжал ладони в кулак, чтобы в случае чего с хрустом переломить гадине хребет. Но атаки не последовало. Крысы разом, словно что-то услышав только им слышимое, испугано уставились на люк. Вожак стаи пискнул, уже не так воинственно, и первый бросился наутёк. Следом последовали остальные.
Максимка удивился. Что такое? Собак почувствовали? Или…
Что-то лязгнуло высоко, под сводами его темницы. Максимка запрокинул голову и вдруг увидел, как канализационный люк медленно отходит в сторону, обсыпая пол землей. Чувство радости захлестнуло его. Нашли! Наконец-то.
Но спасатели не спешили. Чугунная крышка медленно отъехала, впуская в помещение тусклый свет. Потом на кирпичный выступ из света опустилась нога, одетая в резиновый сапог, грязный и старый. Показалась вторая конечность, поясница. Не в такт насвистывая песенку, в подвал начал спускаться человек. Судя по одежде, как показалось Максимке, он был или слесарем, или ещё кем-то, кто обслуживал это помещение. Уж точно не спасателем, в такой-то грязной робе!
Мальчик был ещё слишком слаб, да и боль мешала, чтобы принять полностью сидячее положение, поэтому он продолжал лежать, оперившись на локти, глядя как незнакомец лениво спускается в шахту.
Увидев ребенка, внезапный гость чуть повел бровью, кашлянул. Буднично, без интереса, спросил, будто задавал этот вопрос уже тысячу раз:
– Лежишь?
Этот вопрос показался Максимке очень странным, ведь и так было видно, что он распластался на полу. Да и само поведение гостя смутило. Он растеряно кивнул.
Мужчина, хромая на левую ногу, подошел ближе к мальчику, посмотрел на него. Одобрительно произнес:
– Летом тут можно лежать, не холодно.
Потом присел рядышком на корточки, достал из кармана пачку сигарет. Закурил. Выпуская клубы дыма, внимательно посмотрел на лежащего. Мальчику от этого взгляда стало совсем не по себе. Неотрывно глядя на мужчину, на его длинные шишковатые пальцы, держащие словно ядовитое насекомое одними ногтями сигарету, Максимка вдруг подумал, что слесарь этот нехороший. И еще с ужасом подумал, что он может с ним сделать всё что захочет, потому что мальчик обездвижен и никто их не услышит, так как немые не могут кричать.
«Что он мне сделает? Ничего не сделает», – задыхаясь от страха, начал успокаивать себя Максимка.
– А я вот хожу тут, проверяю линию, – произнес слесарь, выпуская струю сизого дыма из носа. И вдруг добавил, задумчиво, выговаривая каждое предложение: – А тут у нас недавно мужика одного заживо обварило. В котел упал, его и обварило. Мясо от кости даже отошло. Он не опытный еще, не знал, что нельзя рядом с котлом ходить. Полез куда не надо, вот его и обварило.
«Господи, не надо всё время повторять это слово!» – взмолился Максимка и зажмурился. Испуганный разум живо представил жуткую картину, въедающуюся в сетчатку глаз.
– В пакеты его собирали, – продолжил тот, пыхтя сигаретой. – Всё, что мягкое. А кости так, в коробку, клали. Похоронили потом, с закрытой крышкой.