«Прочь! Прочь! Прочь!» – забилось тревожно в голове единственная спасительная мысль.
Мальчик бросился бежать, продолжая слышать жуткие не человеческие вопли, доносимые из приоткрытого люка. И едва не натолкнулся на трёх псов, тех самых, что встретил спящими у входа. Звери скалили пасти и угрожающе рычали. Пускать мальчика обратно домой они явно не хотели.
«Отойдите, пёсики!» – мысленно попросил Максимка, едва заметно подгибая колени, чтобы подобрать валяющийся у ног кусок арматуры. Пёс, стоящий посредине, зарычал громче, и, выпрямив стрелой хвост, бросился на мальчика.
Едва успев отклониться от атаки, Максимка быстро схватил железяку и огрел ею пса по хребтине. Удар получился хорошим, зверь взвыл, отбежал в сторону, начал жалобно скулить. Двое других поспешили ретироваться, но мальчик, в порыве сильной ярости, побежал за ними, размахивая арматурой. Не догнал. Сплевывая густую мокроту, пошел домой.
…Добрался до родной многоэтажки впопыхах, но в квартиру не попал. В нерешительности остановился у подъезда, рядом с сиротливо стоящей машиной «скорой помощи».
– Максимка, мальчик мой! – крикнула соседка баба Маша звенящим от слёз голосом и кинулась к нему. Схватила в охапку и обняла, едва не задушив в огромных грудях. – Ты не ходи пока к себе. Не надо. Иди лучше ко мне, маленький мой. У меня сегодня побудь.
«Что случилось?» – одним взглядом спросил он, непонимающе глядя то на пожилую женщину, то на «скорую».
– Валя… – только и смогла произнести баба Маша, и отвела взгляд в сторону.
Из подъезда вышли два санитара, в руках у них были носилки, накрытые простыней. Кого-то несли.
«Это же моя простыня! – вдруг узнал постельное белье Максимка. – С гоночными машинами. Тетя Валя подарила, в прошлом году».
Мальчик протянул бабе Маше лекарства, потряс ими, как бы говоря, что ему надо скорее отдать их родному человеку. Баба Маша глянула на флакон и, задыхаясь от нового приступа слез, тут же спрятала лицо в платок.
Максимка сглотнул подступивший к горлу ком, начал бороть рвущиеся наружу слёзы. И вдруг, едва глянув чуть в сторону, весь покрылся холодным потом.
Напротив подъезда стоял слесарь, тот самый, что хотел убить его. Он задумчиво смотрел на «скорую помощь» и будто бы о чем-то размышлял. Потом перевел взгляд на Максимку, подмигнул, словно старый закадычный друг. Одними губами прошептал: «Обмен меня устроил». И скрылся в подступающей со всех сторон толпе зевак.
Лениво вякнула сирена, машина тронулась и поехала прочь, оставляя Максимку одного.
Дмитрий Манасыпов. Мэдмакс (и один в поле воин)
– Хочется жить? – Она провела черными острыми ногтями по рукаву, тут же расползшемуся длинным разрезом. – А?
– Кому же не хочется-то? – Голова оставалась тяжелой, и жутко пересохло в горле.
– А не лез бы ко мне, все осталось бы как есть. Прожил бы себе долго и счастливо… возможно. Нашел бы себе бабу, завел бы детишек. Так нет, надо таким как ты обязательно пытаться жить другим.
– Я детей не ем. Наверное, поэтому ко мне и не лезет никто.
– Ну-ну… – движения было не уловить, тонкие и острые клыки щелкнули у уха, коснулись шеи рядом с пульсирующей под кожей кровью. – Страшно тебе, ой, да как сильно-то…
Страшно? Очень. Особенно, когда рядом такая, как она.
Смертельно опасная. Пахнущая чем-то сухим и резким. И кровью, въевшейся в ее кожу, язык, губы и зубы. Сдается мне, что накатывающей паники могу даже и обоссаться.
Уловить ее движение в полутьме казалось практически нереальным. Даже такому засранцу, осчастливленному природой и геномом, как я. Узкие щелочки зрачков совершенно неуловимо оказались прямо перед моим лицом. Пахнуло густой смесью из её рта, и сдержался только из нежелания показать твари свою слабость. Сблевануть, в смысле.
– Что, охотничек… – она фыркнула. – Дорога тебе твоя жизнь, а?
Жизнь…
Жизнь пошла такая, что порой и жить-то не хотелось. То ли дело совсем недавно, казалось бы, живи да радуйся. Вроде, вот-вот, наконец-то, что-то стало налаживаться, люди вздохнули, стали создавать что-то заново. Кто отстроился так, как хотел, скотину завел, семьи росли как на дрожжах. Дети по двору, шум да гам, а старики, помнящие Полночь, наконец-то отдыхали. Кто-то даже начал работать на фабриках и заводах, в мастерских, которые потихоньку полегоньку стали появляться. И вот на тебе, все поменялось в плохую сторону, чуть ли не в одночасье. И сюрпризов в ней, в этой новой жизни, тех, что похуже, стало куда как больше, чем еще с десяток лет назад.