Внезапно Леха понял, что не один. Стояла мертвая тишина, и если бы снежинка слетела с хвойной иголки, он бы заметил. Леха точно знал, что в округе нет никого. Никого живого. Он посмотрел вправо. Личина, вырезанная на сосновой коре, ощерилась, и Леха отчетливо видел кривые крепкие зубы.
Темные тоннели ведьмачьих глаз вспыхнули, и тишина раскололась оглушительным ревом. Что-то большое, пахнущее бензином и холодным железом, урча, двигалось на него. Оно росло, раскидывало снег, не оставляло шансов. Леха оказался в шкуре сбитого пса.
За что по первости примут его самого, когда разыщут: за мешок или груду одежды? Голова поплыла, земля ушла из-под ног, и Леха рухнул в мягкие снежные объятия. Звезды спустились ниже, их свет баюкал, смежал веки. Пропал холод, пропал страх, пропала боль, и стало все равно. Какие-то тени мельтешили перед ним, тормошили, кричали.
Голоса доносились издалека, словно через толщу воды, словно это он, Леха, опускался ко дну, беспомощно бултыхая руками и ногами, давясь и захлебываясь. Его крепко дернули за шиворот, поднимая на поверхность.
В тело впились тысячи ледяных иголок, загустевшая кровь царапала и рвала вены изнутри, ресницы заиндевели. Леха с трудом разлепил глаза и силился встать, но едва мог пошевелиться. Черные мороки волокли его, взяв под мышки…
Потом была тряска, мерный гул мотора, кто-то, виртуозно матерясь, растирал его лицо и руки чем-то колючим. Зубы лязгали о кружку. Напиток обжигал глотку, разливался пожаром внутри, бил в голову, стекал по подбородку. Сердце отсчитывало удары: ты жив, ты жив. Под разговоры про то, что родился в рубашке, Леха забылся в спасительном сне.
* * *
Леха молчал. Голова Петровича покоилась на скрещенных предплечьях. Сигаретный дурман выветрился, и кухня промерзла не хуже подмосковной чащобы. Тишина наполнила рюмки, перелилась через края, ручейками побежала по липкому столу, заструилась на пол. Собутыльник пошевелился, поднял мутный взор, и Леха отшатнулся.
– Че пялишься! – пьяно зарыдал он и громыхнул кулаком по столу. Тишина испарилась капельками гнева, обиды. Блюдце с бычками подпрыгнуло, пустая бутылка закатилась под табурет. – А сам бы как поступил, герой?!
– За что? – еле слышно произнёс Петрович. – За что она любила тебя?
Тишина вернулась. Тишина повисла на Лехе, словно тонны сахарной пудры на той сосне. Тишина тащила на дно, как мокрая одежда, леденила душу отчаянием.
– Пошел ты! – выплюнул Леха.
Он явился, тайно надеясь порвать эту тишину, уничтожить, забыть ее, отпустить… Не вышло. Чудовищным бумерангом она возвращалась всякий раз. Ее не оттолкнуть ни снотворным, ни алкоголем, ни запоздалым раскаяньем.
Леха, шатаясь, поплёлся к выходу:
– Все вы герои… – не оборачиваясь, проронил он. – А я говно…
Ночью Леха повесился.
Константин Бенев. Я приду к тебе дождем…
Посвящается моему другу… Юре Лобкову… ушедшему в дождь…
Ты промолчи мне о Любви
О том, как сильно меня любишь
О том, что скучно без меня молчи
О том чем занята, чем дышишь
Ты лишь о грустном не молчи
Скажи дождю и крикни ветру
Мне так паршиво!!! Приходи!!!!
Услышу я за сотни километров…
ГАВАНЬ… Больное воображение архитектора или пытливый ум заказчика родили то, что являло собой это грозное сооружение. Имя, данное ему давно, ещё при строительстве было чудным – море – было далеко, несколько сотен километров, и никто не думал, что название приживётся. Как казалось: не только прижилось, но стало единственно верным…
Озеро в парке Культуры и Отдыха было местом паломничества горожан. Никто и не подозревал, что слишком бурное строительство в этом районе являет собой последнюю надежду на спасение. Круглые сутки трактора и бульдозеры копошились тут, вызывая недовольство отдыхающих. За время стройки был нарушен природный баланс, и озеро постепенно уменьшалось в размерах. Засушливое лето стало контрольным выстрелом в зеркальную гладь умирающего водоёма. Жители недоумевали. Жалобы во все инстанции не возымели успеха. Даже правительственная комиссия не нашла нарушений, и не удивительно: Объект 2014 «Гавань» был слишком важным проектом для власть имущих: мир словно сошёл с ума, с бешеной скоростью нёсся к своему концу. Локальные конфликты, эпидемии, природные аномалии… И самое страшное – угроза большой войны…
Городские вельможи, да и вообще обеспеченные горожане давно уже селились вдали от шумного мегаполиса. Постоянный гул тысяч работающих моторов, вечный смог от выхлопных газов гнали людей за город, где один за другим возникали элитные посёлки. И в пробках теперь можно было не стоять: винтокрылая машина – последний «писк» моды – за минуты домчит тебя куда угодно, минуя все заторы. Проблема была лишь в одном, и с каждым днём она становилась все острее: Убежище на случай Апокалипсиса. Как ни крути, а добраться до Обители, когда счёт идёт на часы, смогли бы не все. Поэтому было принято решение о строительстве Гавани.