На западных биржах тоже было не пробиться. Несколько потенциальных заказчиков сразу дали мне от ворот поворот, когда узнали, откуда я. Спрос на русскоязычного программиста вдруг резко стал отрицательным.
Даже просто зайти в иностранный интернет было тяжело, постоянно всплывала плашка, что данная страница заблокирована, или нежелательна, или просто недоступна по техническим причинам. Все дело в Информационной Защите, выстроенной по периметру нашей Родины по аналогии с китайским фаерволом.
Многие страницы даже в российской сети были частично зацензурированы. По некоторым темам нужную информацию было просто не найти, отдельные новости о происшествиях или обсуждения внезапно куда-то пропадали и заменялись другими, более позитивными. Везде царили боты, которые направляли все дискуссии в нужное им русло.
«Все для нашего блага. Ох, какие же они там заботливые».
Даже русская Википедия открывалась только через VPN. Конечно, я мог обойти любую защиту. Но я знал, что таких умников стали без шуток отслеживать, поэтому не хотел привлекать лишнего внимания к себе. И читать про оружие и взрывчатку теперь не стоило. В кризисный период такие интересы спецслужбы должны особенно активно мониторить.
Настя легко проглотила объяснение, что я нашел новую работу по выходным. Иногда я даже привозил ей деньги с этой «работы» – естественно, взятые из оставшейся моей заначки. Хотя остались сущие крохи.
Чтобы привести дом в жилое состояние, понадобилось вложить много труда – поменять крышу, вставить новые стеклопакеты вместо ветхих старых окон, обшить его и утеплить, не меньше работы потребовали хозяйственные постройки.
Я с ужасом думал про грядущую посевную… если все-таки выхода не будет и придется эвакуироваться. Конечно, запас есть – но не использовать огород глупо.
Нет, все-таки городской человек – это, как правило, лентяй, сколько бы он не жаловался на стрессы и загруженность. Но лень – это нормально, именно она вывела нас к вершинам прогресса. Вот только это не поможет нам выжить, если мы с этих вершин вдруг упадем. Придется в пожарном порядке перестраиваться. Все ли смогут?
Обшивать пластиком или новомодными сэндвич-панелями я не рискнул бы, даже если б хватило денег – такой дом «игрушечка» в такой заднице географии будет смотреться как приманка. Или как вызов. Еще до Событий могут сельские маргиналы красного петуха пустить из зависти.
Хотя тут молодых почти нет, одни бабки – которые дедков своих уже схоронили. Но лучше не рисковать.
Постепенно, чтобы не привлекать внимание тяжело нагруженной машиной, я перевез сюда свой запас из гаража. И сделал еще одну нычку под угляркой, чтобы не класть все яйца в одну корзину. Это для НЗ, неприкосновенного запаса. Никто не будет искать тайник там, где лежит обычный уголь.
Времени хронически не хватало – и вскоре я понял, что жить двойной жизнью становится невозможно. Придется выбирать.
Только состояние Насти меня останавливало. Я знал, что если предложу ей переехать в деревню прямо сейчас – моей семьи не станет сразу же. И мне она может предложить провериться у психиатра.
«Ты псих? Туда даже „скорая“ за три часа не доедет, если что», – могла бы сказать она. Настя не понимала до конца серьезность ситуации и тенденций.
А без нее переезд теряет смысл. Спасать себя одного я не собирался. Если уж придется идти на дно – то вместе.
Я знал, что коллеги меня не поймут, если подам заявление об уходе. Но мне было на их мнение плевать. Завод и так закрывается.
Но почему-то я уверил себя, что чуток времени еще есть. Что этой зимой и осенью ничего не случится.
А после того, как родится ребенок, можно и свалить. Может, тогда она согласится.
Следующей весной я уже хотел засадить свой огород, и вообще полностью заняться налаживанием хозяйства. Я знал, что совмещать жизнь крестьянина и офисного пролетария невозможно. Планировал купить кур и кроликов. Да и охранять урожай от «добровольных помощников» надо будет постоянно.
Увы, события опередили меня.
* * *
На личном фронте все было без перемен. Мы так же жили с ней как два чужих человека. Ледяная стена между нами казалась несокрушимой. Со стороны это наверно смотрелось забавно. Мы оба старательно делали вид, что не замечаем друг друга.
В деле подготовки к эвакуации достижений было больше.
Двое моих товарищей (нет, не те, о которых я писал выше) разделяли мои взгляды на перспективы человечества. Мы с ними много обсуждали все это. Оба семейные и с детьми, примерно моего возраста.