Последние слова произвели на Данилку и Кешку надлежащее впечатление.
— Тогда будем подрывать цистерны, — решил Кешка.
— Но там рядом солдаты, — напомнила Густя. Действительно, солдаты стояли возле родника, оживлённо разговаривали и весело хохотали. От родника до ближайшей цистерны самое большое метров сто.
— Ты останешься здесь и подашь нам сигнал, если что заметишь, — распорядился Кешка.
Густе совсем не хотелось оставаться одной, но приказ командира есть приказ, и оспаривать его ни в коем случае нельзя.
— А как мне подать вам знак, если возникнет опасность? — спросила она Кешку.
— Закукарекаешь петухом, — не подумав, сказал Кешка.
— Ну, да, чтобы фашисты бросились искать этого петуха, — не согласился Данилка.
— Тогда как? — растерялся Кешка.
Данилка достал из кармана небольшую дудочку.
— Дунешь в неё, только не очень сильно, — сказал он. — Она свистит, как скворец.
Мальчики поползли к цистернам, а Густя осталась на холме.
2
Одна из цистерн будто специально выкатилась навстречу Кешке и его друзьям. Она лежала на боку, закрывая собой едва не половину бензохранилища.
Кешка по-пластунски пополз к ней. Любой красноармеец — что там красноармеец — самый придирчивый красный командир сказал бы, что Кешка ползёт по-пластунски абсолютно безукоризненно. Зато Данилка с Лёвой хорошенько попыхтели, пока добрались до той цистерны. У обоих на лицах струями тёк пот, а штаны сползли едва не до коленей.
Вблизи цистерна выглядела недоступным страшилищем, она вся покрылась чешуёй-ржавчиной. Возле неё, наверно, давно дожди вымыли канавку, густо заросшую полынью, пижмой, репейником — самым разным бурьяном.
— Давай прилаживай мину, — шёпотом приказал Кешка.
Вслух разговаривать было опасно: фашисты находились всего метров за сто — от силы сто пятьдесят.
— Это раз плюнуть, — похвастался Лёва.
Он достал будильник с прикреплёнными к нему проводочками, гранату, к спусковому механизму которой надо было присоединить провода. Лёва устанавливал мину ловко, не торопясь, будто всю жизнь только и занимался минированием.
Кешка тем временем ставил запалы в гранаты. Присоединённые к мине, они должны были взорваться от так называемой детонации — мгновенного взрыва.
Кешкина работа также была очень ответственной. Запал — вещь деликатная, чуть тюкнешь по нём, так и косточек не соберёшь. Кешка весь ушёл в работу.
— Кешка, а Кешка, — позвал его Данилка.
— Ну, что тебе?..
— Мне кажется, эта цистерна пустая…
— Приснилось тебе?..
— А ты послушай…
Данилка поднял камешек, постучал им по выпуклой стороне цистерны. Та звонко отозвалась, словно вагонный буфер, что висел вместо колокола на церкви.
Кешка даже растерялся. Надо же, ползли, рисковали, старались, а бензина в цистерне нет!.. Может быть, и в остальных то же самое?..
— Я же говорил, мину надо ставить в бомбохранилище, так это всё ты, — сердито взглянул Кешка на Лёву, тем самым перекладывая всю вину на него.
— А что я? — удивился Лёва. — Может быть, в церкви столько же бомб, сколько бензина в цистерне. Ты разве не провёл разведку?
А как Кешка мог провести её? Да и когда было проводить? О том, что немцы сделали в монастыре склад бомб и бензохранилище, Кешка услышал от бабушки. Это она вчера вечером, за ужином, сказала Кешке о том, что фашисты делают в монастыре. Правильнее, так даже и не сказала. Она просто как будто рассуждала сама с собой.
«Леший их знает этих фашистов, — бормотала она под нос. — И что только они задумали на наши головы. Нет, недаром!.. Ну, бензин в цистерны заливают — понятно!.. Дорога рядом, заправлять машины надо… А бомбы в церковь зачем завозят?.. Неужели самолёты будут садиться?..»
Кешка слушал да на ус мотал, а в голове строил план, как одним махом все фашистские старания перечеркнуть. И надумал… Теперь его пронзила тревожная мысль: а что, если бабушка всё выдумала, как она умеет придумывать различные сказки про чертей, сапожников и ещё различные чудеса на двух колёсах?..
— Будем возвращаться назад, — грустно сказал Кешка.
— Посмотри на него, — возмутился Данилка. — Почему возвращаться?.. Разве я сказал, что все цистерны пустые?.. Или, может быть, во дворе только одна эта цистерна?..
— Ну, конечно, — отозвался и Лёва. Кешка оживился.
— Давай мину, поползём, — обрадованно сказал он Лёве. — Ты ещё подорвёшься. Видел, как ты ползаешь — носом землю пашешь…
Лёва не обиделся и не стал возражать. Очень ему надо возражать.
Канавкой они обогнули цистерну. За ней, почти вплотную, жались цистерны, вкопанные в землю. К одной из них тянулся чёрный шланг. Он взбирался на широкую горловину цистерны с отброшенной тяжёлой крышкой.
— Бензин, — радостно сообщил Лёва.
Кешка теперь и сам видел, что в цистерну совсем недавно заливали бензин. От него на горловине и крышке облупилась ржавчина. Следы от бензина были видны ещё на двух цистернах.
Всё ж таки удача!.. Теперь только хорошенько пристроить к цистерне мину с гранатами, чтобы рвануло так рвануло, всем фашистам на страх!..
— Три «эргэдовки» оставим себе на всякий случай. Вдруг придётся отбиваться… — распорядился Кешка. — Хватит и противотанковых…
— Конечно, хватит, — подтвердил Лёва.
— Хватит так хватит, — согласился и Данилка.
Связку гранат присыпали песком, а мину — гранату с будильником — не стали прикрывать даже травой, а вдруг какая-то былинка повредит стрелкам будильника, не имеющего предохранительного стекла.
— Больше как на полчаса не ставь, — посоветовал Кешка Лёве, когда тот начал заводить будильник.
— Достаточно и пятнадцати минут, а то ещё фашисты спохватятся, — предостерёг Данилка. — А нам лишь бы к часовне добраться.
— Тогда ставлю на двадцать минут, — решил Лёва.
Будильник затикал, отсчитывая секунды. Лёва тут же прикинул, что до взрыва осталось ровно тысяча двести секунд.
Они собирались возвращаться назад, как из-за цистерны послышался Густин встревоженный голос:
— Мальчики, беда!..
— Что случилось?..
— Фашисты в часовне… Что-то привезли на дрезине…
Вот теперь было от чего растеряться. Но, обрадованные своим успехом, ребята не сразу сообразили, какая их постигла беда. Они отползли за цистерну, что лежала на боку.
— Нечего паниковать, — сказал Кешка. — Переждём…
— Да тут как ухнет, — возразил Лёва, но его никто не стал слушать.
Кешка приподнялся, чтобы посмотреть, где лучше им переждать, и тут же повалился на землю.
— Ты чего? — спросил Данилка.
— Посмотри, только осторожно, — шепнул Кешка.
Данилка приподнялся на локтях. Через монастырские ворота рулила во двор колонна машин. Одни из них останавливались на площадке перед постройкой, другие выстраивались вдоль аллеи.
Западня!.. Все пути отрезаны!.. Но и тут сидеть было невозможно…
3
Кешкина бабушка Олимпиада Захаровна крошила цыплятам круто сваренное яйцо, когда в дом зашёл дед Ничипор.
— Добрый день этому дому, — поздоровался он и поставил шарманку с попугаем около порога.
— Добрый день этому дому, — поздоровался с бабушкой и попугай Ара. — Как живёшь-мыкаешь?..
Бабушка достала из мешочка семечек, посыпала на шарманку.
— Угощайся, — сказала она попугаю.
— Спасибо, — ответил попугай. — Ара хороший… Ара умный, — похвалил он себя и начал щёлкать семечки.
— Одна дома? — спросил дед Ничипор.
— Одна… Очень кстати зашёл… Посоветоваться с тобой хотела…
— За советы денег не беру, — пошутил дед Ничипор.
— Страха тут я натерпелась, — начала бабушка. — Кешка, внук мой, из лагеря военнопленных полковника привёл… В тот день, как бедолаг тех расстреливали… Всех расстреляли, а полковник как-то уцелел. Ну, вот Кешка его и вывел, спас…