— Может, и найдёшь, — вздохнул горбун. — Только… до каких пор ты будешь искать вслепую?
— А где же, ясновельможный пане, взять мне те очки, которые видели бы сквозь землю и воду?
— Вот тут, — горбун постукал себя пальцем по лбу, — глаза человека. Ты пробовал говорить с Войтёнком, с Казановичем? Может, они знают другое Чёрное озеро, Чёрный пруд или какой-нибудь Чёрный вир? Не спрашивал?
— Спрашивал. У Казановича спрашивал. Мы с ним на рыбалку ходили. Мне нужно было осмотреть дно реки возле моста и дальше, вдоль дороги, что ведёт на Дубы. Ну, я и пригласил его с собой. Мол, порыбачим вместе. По дороге разговорились. Он сказал, что, кроме этого озера, ничего «чёрного» не знает…
— А может, есть другое название, которое начинается на «чер»? Ты же сам говорил, что он, умирая, только полслова и успел сказать…
— Когда это я говорил? — удивлённо поднял голову Скуратов.
— Э-э, видно, сдавать начала твоя голова! — криво усмехнулся горбун. — На, почитай, что сам написал.
Горбун сунул руку в карман широкого пиджака и швырнул на стол толстый замусоленный блокнот.
— Так вот, оказывается, где моя записная книжечка! — протянул Скуратов, враждебно стрельнув в горбуна глазами. — А я столько лет ломаю голову, куда она могла запропаститься. Ты, случаем, не в Эйлау «одолжил» её у меня? Когда я приходил к тебе последний раз из концлагеря? Украл — и скорей сюда, на берег Чёрного озера? Не тут ли тебя, случаем, и сцапали?
— Ну-ну! — злобно проговорил горбун. — Нашёл что и когда вспоминать!..
— Ладно, молчу, — согласился Скуратов и, раскрыв блокнот, стал неторопливо переворачивать страницу за страницей, искать нужную запись.
— На двадцать пятой смотри, — подсказал горбун.
Скуратов ухмыльнулся:
— Наизусть всё выучил?
— Старая привычка.
Скуратов послушно перелистнул несколько страничек и стал читать:
«Второе июня. Этот человек, должно быть, из камня. Недаром у него и фамилия такая. Он молчал, когда ему загоняли под ногти иголки. И вот вчера заговорил. Правда, будучи без сознания.
Третье июня. Всю ночь он бредил, звал какую-то Валю, Рыгора. И только под утро заговорил про золото. Вот буквально его последние слова: «Золото, Рыгор, спасай! Оно там… Я бросил сундук в Чёр…»
Тут он глубоко вздохнул и замолк навсегда…» Скуратов отшвырнул блокнот, глянул на горбуна:
— Что ж ты сразу не отдал мне его? Хотя… Я и так всё это помнил. Ну да ничего. Не всё ещё потеряно. Давай допьём, да я пойду в лагерь. Скоро светать начнёт, а старого Войтёнка иной раз чёрт поднимает ни свет ни заря. В первую ночь, возвращаясь от тебя, только это я вылез из кустов, а он тут как тут. Червей копает. Хорошо, что я шёл тихо, так он, кажись, не заметил…
Эти слова для ребят были сигналом к отступлению. Они неслышно покинули свою засаду и через боковой выход выбрались на поверхность.
На этот раз всё обошлось хорошо. Вскоре юные разведчики уже лежали на нарах в своей палатке и шёпотом обсуждали, что им делать дальше. Хотя многое из того, что они увидали и услыхали, оставалось для них загадкой, было очевидно, что Скуратов и горбун — люди тёмные. Лёня высказал мысль, что неотложно надо обо всём сообщить Николаю Николаевичу и деду. Неожиданно против этого предложения восстал Валерка. Если Алику и Лёне впервой было ловить подозрительных людей, то у Гуза по этой части имелся уже «опыт».
Года два назад, возвращаясь из лесу с ягодами, он увидел во ржи возле самой пущи человека. Тот срезал ножницами колосья и клал их в сумку на груди. Гуз сразу смекнул, что это какой-то преступник, и долго не раздумывая помчался в деревню звать взрослых. Человека задержали, и оказалось, что это был… новый агроном!
Гузу тогда пришлось туго, хоть из деревни убегай. Полгода ему прохода не давали.
— Нужно подождать, — решительно сказал Валерка, припомнив ту, давешнюю историю. — Рассказать мы всегда успеем, а пока давайте следить за ними.
После недолгого спора предложение Гуза было принято.
Чёрная шкатулка
Скуратов, видно, дожидался, когда дед Рыгор и Казанович отправятся на Лесное. Не успели их лодки отплыть от берега, как он высунул из шалаша голову и хрипло позвал:
— Лёня! Поди сюда!
Лёня вопросительно посмотрел на друзей и неохотно пошёл к Скуратову.
Когда он вернулся, Алик тотчас спросил:
— Что он тебе говорил?
— Просил есть принести. Дулю пусть съест!
— Ну ты, не валяй дурака! — нахмурился Валерка. — Хочешь всё испортить? Бери котелок и неси.