Кешка шёл, осторожно ощупывая ногами пол. И хорошо, что слишком не рисковал. Пол вдруг оборвался перед какой-то пропастью. Кешка даже отшатнулся, так неожиданно он кончился. Посветил фонариком — вода. Чёрные дубовые плашки прятались под ней, как прячутся венцы колодезного сруба под водой. Глянул Кешка вверх — в недостижимой высоте синел клочок неба. Как будто колодец какой-то. Присмотрелся внимательнее, оказалось, по плашкам сруба вьётся вверх лестница.
Есть всё-таки выход из подземелья!..
Кешка ступил ногой на приступку лестницы — кажется, выдержит. Полез вверх, каждый раз внимательно приглядываясь к приступкам, чтобы не попалась гнилая — полетишь, не дай бог, в воду, тогда уже точно не выбраться отсюда.
Долго выбирался Кешка из колодца, а когда выбрался, то удивился — колодец оказался тем, что считалось могилой Змея-Горыныча. Может, в нём и теперь горят Змеевы глаза? Глянул — горят.
И тут понял Кешка, что в воде колодца отражаются две звезды, а сам колодец — тайный выход из монастыря.
О своём открытии Кешка не сказал даже Данилке. Он ещё раз проделал путь от часовни к выходу из колодца в лесу. Всю механику постиг. И не было ему теперь никаких трудностей проникать в монастырь и выходить из него через колодец, который считался могилой Змея.
Вот как собирался Кешка освободить пленных бойцов Красной Армии, которых фашисты держали в Кормелицком монастыре.
Пусть фашисты стоят на своих вышках с пулемётами да автоматами. Хватятся, а в плену уже никого нет. Как сквозь землю провалились. Дудки они догадаются, как Кешка их из монастыря вывел.
3
Если кто подумает, что Кешке было очень просто спускаться в колодец, что каждый на его месте смог бы это сделать, что тут не было никакой отваги, тот не иначе как хвастун.
Хорошо так думать, когда нет войны и нет большой необходимости спускаться в тот, Змеев, колодец. Но у каждого затряслись бы поджилки, если бы пришлось пройти опасный путь, который довелось одолеть Кешке.
У Кешки тоже дрожали поджилки. Что правда то правда. Да он этого и не таил. Ибо Кешка никогда не был хвастуном.
Спустившись по колодезному срубу в подземный коридор, Кешка зажёг фонарик и пошёл по этому коридору. Теперь он оказался совсем коротким. Вот и та лестница. Кешка поднялся по ней к самому потолку. Нашёл под ступенькой небольшую ручку, потянул на себя. Между ступенек образовалась пустота. Кешка просунул руку, взялся за рычаг, сильно потянул его — над головой открылся довольно большой люк. Лезь, Кешка, в него, а из него — в часовню.
Сначала Кешка просунул голову, посмотрел внимательно — в часовне никого не было.
Кешка вылез из подземелья. На всякий случай люк не стал закрывать. Если что, так юркнуть в него проще простого.
Осторожно ступая, Кешка подошёл к двери, выглянул во двор. И во дворе никого. Разве в церкви спрятались пленные?
Теперь надо быстренько заскочить за угол часовни. Оттуда перебежать к церкви. Заскочил Кешка за угол и… остолбенел. Возле стены вповалку лежали мёртвые.
Кешку охватил ужас. Даже волосы на голове стали дыбом. Он, не помня себя, бросился в церковь. Забежал и отступил назад. Весь пол в церкви был устлан мёртвыми. Панический страх овладел им. Кешка не знал, куда кинуться, где спрятаться от этого ужаса. Разве что назад, в часовню? Да вдруг услышал чужой разговор и хохот. Смех больше всего поразил Кешку. Кто может смеяться, если всюду мёртвые люди?
От монастырских ворот, по главной тропинке, сюда, к церкви, шли фашисты с чёрными бидонами за плечами и длинными хоботами красных железных трубок. Они шли, разговаривали и хохотали.
Кешка бросился к часовне.
Фашисты подошли к церкви, направили железные хоботы в окна и двери церкви. Из трубок шугануло пламя, даже кирпич начал плавиться. А вся церковь превратилась в один громадный костёр.
Теперь оставалось одно — как можно быстрее бежать отсюда. Кешка оглянулся. Опираясь руками о стену часовни, к нему шёл окровавленный человек в военной форме. Кешке показалось, что человек этот мёртв. Его глаза были закрыты, а сам он был белый-белый.
Кешка словно примёрз к земле. Ноги отнялись.
— Убегай, парень, иначе сожгут тебя огнемётами, — сказал человек, и Кешку сразу же отпустил страх.
Теперь Кешка рассмотрел, что перед ним стоит не иначе как красный командир, немолодой уже, в комсоставских галифе и разорванной гимнастёрке, надетой на голое тело.
— Дядечка, — взволнованно заговорил Кешка, — вы — командир?
— Откомандовал… Беги, беги, парень, — сказал он.
— Вместе побежим… В часовню, — предложил Кешка.