— Вы разрешите?
— Пожалуйста-пожалуйста… — любезно отзываюсь я.
Присаживается рядом.
— Скажите, вы верующий? — спрашивает дама.
Странно. День еще только начинается, а меня вот уже второй раз пытают относительно религиозной принадлежности.
— Кто? Я?.. — задумываюсь на секунду. — Да, наверное… нет.
— Вы ошибаетесь, — с ласковой грустной улыбкой поправляет она, однако голос ее тверд. — Вы — верующий. В глубине души — вы верующий.
— С чего это вы взяли?
— Но я же вижу!
Да-да, все верно: без гаджета — значит, свой. Нечто вроде пароля.
— И что?
— Боитесь за свою душу. Вы хоть раз телепортировали?
— Ни разу.
— Вот видите!
— Простите, не понял… Что вы хотите сказать?
Вообще-то все ее доводы я знаю наперед, поскольку отчасти это и мои доводы, просто самому-то мне, во избежание неприятностей по службе, лучше помалкивать. Телепортация (скажет она) — смертный грех, а патриарх продался олигархам. Даже если вы считаете себя неверующим (скажет она), то хотя бы должны понимать, что телепортация чревата онкологическими заболеваниями, необратимым изменением генетического кода и (тут она перейдет на интимный полушепот) мужским бессилием.
Примерно то же самое, помнится, говорилось когда-то о компьютерах и сотовых телефонах.
До обстоятельной проповеди дело, впрочем, не доходит — сквозь узорную кованую ограду сквера и полупрозрачную апрельскую зелень мигает бледно-золотистый свет. Кто-то куда-то стартовал.
— Вот! — Со зловещей торжественностью она выбрасывает указующий перст в направлении вспышки. — Одной жизнью меньше.
— Здесь — меньше, — меланхолично соглашаюсь я. — А где-нибудь на атлантическом побережье — больше. Или куда он там портанулся…
— В преисподнюю он портанулся! — неожиданно взрывается она. — В геенну огненную! Вы что, ослепли? Это отсвет адского пламени!..
Гляжу на нее с любопытством и восторгом. Почти с испугом. Нет, такого поворота темы я не ожидал. Геенна огненная… Надо же! А темперамент-то, темперамент… Ветхозаветный! Первобытный!
Честно говоря, пора бы мне поторапливаться, но уж больно захватывающе складывается беседа.
— Да бросьте вы — в преисподнюю!.. — борясь с улыбкой, возражаю я (люблю иногда, знаете, подразнить ближних своих). — А почему ж тогда никто из портачей об этом не рассказывает? Или все так быстро, что заметить не успевают?
— А вам и не расскажет никто, — жутко приглушив голос, сообщает она.
— С них что же, подписку берут о неразглашении?
— Какую подписку?! Назад дороги нет! Там они и остаются, в преисподней…
— Здра-асте!.. А кто ж тогда тут возникает?
— Бес! — Дама сверкает на меня глазами. — Бес, принявший его облик!
Давненько меня так не ошарашивали.
— Стоп! — командую я, решительно хлопнув себя по коленям. — Давайте-ка подробнее… Вот человек первый раз в жизни телепортирует. И оказывается в геенне огненной. Навечно. Так?
— Именно так!
— А здесь, стало быть, вместо него появляется бес?
— Именно!
— Так это что же, одни бесы вокруг?
Она порывисто берет меня за руку. От избытка чувств глаза ее обретают влажный блеск.
— Вы поняли… — проникновенно говорит она. — Вы все поняли…
Я осторожно высвобождаю запястье.
— Нет, позвольте!.. А зачем же он тогда продолжает телепортировать? Дело-то уже сделано — грешник в преисподней!
— То есть как зачем? Чтобы никто не догадался!
— А кому догадываться?
— Нам с вами! Тем, которые убереглись!
Между прочим, выстроено рассуждение логически грамотно, без проколов. Придраться пока не к чему. Хотя…
— Это сколько ж должно быть бесов? Не меньше, чем население планеты…
— Больше! — бросает она со всей убежденностью.
— Та-ак… — тяну я, соображая. — Значит, вы говорите, принимает облик… продолжает телепортировать… и тоже каждый раз оказывается в аду?
— Ну вы же видели вспышку!.. Да! В аду! И тут же возвращается сюда…
— А бес-то чего там, в аду, забыл? Домой потянуло — на перекур? Или у них там пересменка?
Зря я при этом осклабился. Дама встает с оскорбленным видом.
— Я ошиблась… — холодно изрекает она. — Вы ничего не поняли…
Тут я догадываюсь снова взглянуть на часы — и вижу, что у меня осталось всего четыре минуты.
Мини-маркет наш называется «Пых — и там!». Хотели сперва назвать просто «Пых», но, как выяснилось, «Пыхов» этих по стране зарегистрировано — до чертовой матери.