Подхожу.
— Целиком ничего менять не будем, — раздраженно втолковывает Стас. — Просто вместо дверей ставим такую же секцию. Из такого же стекла… Остальное все как было, так и остается.
Чуяло мое сердце!
— Стас! — говорю я. — Зачем?
Он оборачивается.
— Что зачем?
Мы со Стасом не только ровесники, мы еще и друзья детства, почему я, собственно, и получил должность менеджера по продажам. Проще говоря, продавца. При Тохе и Тасе я обычно обращаюсь к боссу по имени-отчеству, но сейчас их поблизости нет, да и ситуация такая, что не до этикета.
— Но ты же видел сегодня, Стас! Единственный клиент за все утро! И он в двери вошел, в двери! Не портанулся — вошел…
— Сегодня — да, — нехотя соглашается он. — А раньше?
Тут мне возразить нечего. Да, действительно, случай и впрямь выпал довольно редкий. Обычно посетители поступают иначе: пых — и тут.
— Стас… — говорю я — и самому неприятно слышать свой собственный жалобный голос. — Ну ты же знаешь, фобия у меня на телепортацию…
— Придурь у тебя, а не фобия! — ощетинивается он, но тут же снижает голос на полтона (все-таки друзья детства). — Фобия у него… К психотерапевту обратись…
— Ну так как с фасадом решим? — вмешивается один из незнакомцев.
— Решили уже! — в сердцах рявкает на него Стас. — Фасад не трогаем. Только двери!..
Не о том я говорил с Маргаритой Марковной. Надо было вот о чем спросить: не требуется ли им какой-нибудь, скажем, гробокопатель? Хотя нет. Даже если бы и требовался! В пределах города, как я от нее узнал, все кладбища сейчас закрыты, простых смертных хоронить там запрещено. А до новых погостов можно добраться опять-таки только с помощью телепортации.
Впрочем, в их фирме еще имеется катафалк для клиентов с предрассудками, сам видел. Но ведь и шофером не устроишься, с автомобилями, напоминаю, у меня тоже отношения натянутые, машину водить не умею.
— Станислав Казимирович, — обращаюсь я в тоске к другу детства. — А двери когда убирать будем?
— Где-то через недельку…
Стало быть, времени у меня — всего ничего. Нужно ведь не просто найти работу, нужно еще, чтобы она располагалась в зоне досягаемости пешкодралом.
Стасу и самому неловко. Посетителей по-прежнему нет. Хмурится, покряхтывает. Наконец подходит ко мне, возлагает руку на плечо.
— Давай-ка пойдем потолкуем…
И, провожаемые понимающими взглядами Тохи и Таси, мы удаляемся в его тесный кабинетик. Там Стас извлекает из сейфа початую стеклянную фляжку коньяка и пару крохотных яшмовых рюмочек, наливает мне, потом — себе. Негромко чокаемся.
— Ты пойми… — помявшись, заводит он проникновенную речь. — С дверьми это ведь не я придумал. Мы целиком зависим от фирмы-производителя. А там кто-то шибко умный нашелся… Рекомендуют убрать.
— Рекомендуют? — с надеждой переспрашиваю я. — Или приказывают?
— В данном случае это одно и то же, — ворчливо отзывается Стас. — Не хочется мне тебя терять, — признается он. — Не потому, что ты работник хороший! Работник ты, между нами, хреновенький… Просто потому что… Короче, сам понимаешь, почему…
Угрюмо киваю. Как-никак в одном дворе росли.
— Все-таки решил увольняться? — отрывисто спрашивает Стас.
— Ну а что делать?
Станислав Казимирович приглушенно рычит и вновь наполняет рюмки. Длинное узкое лицо, унылый нос, усики перышками. И тоже, наверное, католик. Такой же католик, как я православный.
— Ты на котором этаже живешь? На двенадцатом?
— На десятом…
— Лифты демонтируют — пешком подыматься будешь?
— Лифты?.. — пугаюсь я.
— Запросто! Новые дома — видел? Там даже пролетов нет лестничных… Не предусмотрены.
С судорожным вздохом выцеживаю вторую рюмку, бессмысленно верчу ее в пальцах.
— А знаешь, что? — бодро предлагает Стас. — Примем-ка мы сейчас с тобой по третьей — для храбрости, вернемся в торговый зал, возьмешь ты телик…
— Даже не думай!
— Бесплатно и насовсем! — Он повышает голос, воздев при этом длинный указательный палец, и слегка выкатывает бледно-голубые, почти бесцветные глаза. — Приз за отвагу! А? Выставочную модель подарю… А хочешь, я тебе зарплату повышу? Ну не в два раза, конечно, но…
— Прямо бес-искуситель… — криво усмехаюсь я.
— Ну! — живо подхватывает он. — Кого ж мне еще искушать-то? Только тебя! Я — бес, ты — праведник. В преисподней нам, знаешь, какие бонусы за каждого праведника причитаются?..