— Тьфу! Какая чепуха, Дик, — несколько поспешно воскликнул Магнус. — Это только игры твоего воображения — и ничего более. Тебе необходимо отдохнуть от работы, не то у тебя скоро начнутся галлюцинации.
— Садись и слушай, — сказал профессор и зачитал отрывок из лежавшей на столе рукописи:
«Таинственная сила, которую некоторые именуют душой, при условии должного развития способна на некото-торое время отринуть телесность и воспарить в бесконечные пространства, нестись на крыльях ветра, гулять по дну морей и рек и даже вселяться в тела давно умерших людей, если те еще не разложились».
— Кхм! — произнес Магнус и заложил ногу на ногу. — Ну и что?
— «Если те еще не разложились», — повторил профессор и, внезапно подняв руку, указал на гроб в углу. — Это не смерть.
Магнус вскочил на ноги.
— Друг мой, ты умом тронулся! — вскричал он. — Что же это, по-твоему?
— Временное прекращение жизнедеятельности! — заявил профессор.
Повисло долгое молчание. Оба впились друг в друга взглядами; лицо Магнуса чуть побледнело, пальцы профессора нервно барабанили по подлокотникам кресла. Вдруг Магнус рассмеялся, хотя и немного натужно.
— Вздор! — воскликнул он. — Что за глупости ты говоришь, Дик? Прописываю тебе добрый стаканчик бренди и постельный режим.
С непринужденностью старого друга, хорошо знакомого с профессорским кабинетом, он подошел к угловому шкафчику, достал оттуда графин и стаканы и плеснул в каждый солидную порцию бренди.
— Вижу, ты со мной не согласен, Магнус?
— Согласен? Ни в коем случае, — сказал Магнус и одним глотком опорожнил стакан. — Это все нервы — чертовы нервы.
Профессор покачал головой.
— Есть многое в природе, друг Горацио…[8]
— Знаю, знаю — сам часто проклинал Шекспира за эти строки.
— Но ты сам, Магнус, несколько лет назад написал статью о гипнотическом трансе у древних египтян.
— Это уж слишком, Дик, — запротестовал Магнус, — рассуждай здраво, ради всего святого! Какой транс может продолжаться шесть или семь тысяч лет? Совершенно нелепая мысль! Давай-ка, ложись спать, как разумный человек — кстати, где Джон?
— Я отпустил его до утра.
— Какого черта? — воскликнул Магнус и с беспокойством оглядел кабинет. — Ладно — побуду за него — помогу тебе лечь и все такое.
— Благодарю, Магнус, но все бесполезно, — ответил профессор, покачивая головой. — Я не смогу заснуть, пока не допишу последнюю главу. Много времени это не отнимет.
— Господи, час ночи! — воскликнул Магнус, поглядев на часы. — Должен спешить, Дик — гостиница — завтра в море — ты знаешь.
Профессор вздрогнул и поднялся с кресла.
— Будь здоров, Магнус, — сказал он, пожимая другу руку. — Надеюсь, твой монолит окажется ценной находкой. До свидания!
— Спасибо, старина, — сказал Магнус, в свою очередь пожимая руку профессора. — И учти, больше никакой черной отравы!
Он направился к двери, кивнул на прощание и был таков.
Профессор с полминуты сидел, нахмурив брови, затем поспешно вскочил, подбежал к двери, открыл ее и выглянул в тускло освещенный коридор.
— Магнус, — хриплым шепотом позвал он. — Магнус!
— Ну? — донесся ответ.
— Значит, ты не думаешь, что Это откроет глаза?
— Господи Боже — да нет же!
— Хорошо, — сказал профессор и закрыл дверь.
— Жаль, — проговорил себе под нос профессор и взялся за перо, — жаль, что я отпустил сегодня Джона. Этой ночью я ощущаю странное одиночество, а Джон всегда такой приземленный, такой рассудительный.
С этими словами он вновь склонился над рукописью. Его мысли необычайно прояснились, все силы ума напряглись до предела, его охватило чувство восторга. Смутные идеи стали ясными и прозрачными, запутанные мысли обрели стройность, слова, выходившие из-под пера, дышали утонченностью и красноречием.
Но внезапно, по непонятной причине, в середине фразы его охватило желание оглянуться и посмотреть на то, что стояло в углу. Усилием воли профессор подавил это желание и вновь зацарапал пером; но он сознавал, что стремление это разрастается в нем и рано или поздно подчинит его себе. Он не ожидал увидеть ничего нового — это было бы абсурдно. Профессор стал вспоминать, сколько шурупов удерживают деревянную крышку над Существом, чьи губы глумятся над Богом и людьми сквозь века, чьи глаза… ах, глаза… Профессор внезапно обернулся, вытянул руку с зажатым в ней пером и начал вполголоса пересчитывать блестящие головки шурупов.