– Все же хундрилы – истинные дети Колтейна! Эгей, Йелк, достойный ответ! Ну, поехали, познакомимся с королем Болкандо, заглянем ему в озабоченные глазенки!
Оружие и доспехи вынесли шестеро рабов. Золотая филигрань на вороненой стальной чешуе кирасы сверкала, словно ручейки солнечного пламени. Шлем, расцветкой под стать кирасе, был также украшен переплетенными змеями, распахнувшими свои пасти, а его удлиненная бармица сияла полированным серебром. Нащечники шлема, когда он надет, можно провернуть вперед, соединив в единое целое с железным наносником. Наручи украшены королевским гербом Болкандо, поножи же оставлены воронеными. Широкий прямой меч без острия возлежал в лакированных, тщательно отделанных ножнах, совершенно не соответствовавших бесхитростной функциональности оружия.
Каждый предмет вооружения был заботливо уложен на расстеленном посреди дороги толстом малиновом ковре. Рабы опустились на колени по три из четырех сторон ковра и застыли в ожидании.
Королева Абрастал подошла к ковру с четвертой стороны, уставилась на все это великолепие. И после небольшой паузы произнесла:
– Чушь какая-то. Подать мне шлем, пояс с мечом ну и, пожалуй, перчатки – если надеть все остальное, я и пошевелиться-то не смогу, не то что сражаться. И потом, – добавила она, бросив презрительный взгляд на побледневших советников, – крайне маловероятно, чтобы они замышляли что-то недоброе. Этот их, как предполагается, Военный вождь и двое щенков – против десятка моих телохранителей? Тут нужно быть самоубийцами, а они вроде бы подобных наклонностей до сих пор не проявляли?
Вперед выступила Гетри, третья из ее дочерей.
– Матушка, дело в том, что мы опасаемся за вашу жизнь…
– Дерьма тебе полный рот, дорогуша. Будь ты способна прикинуться хундрилкой ради того, чтобы мне нож в спину всадить, к нам сюда бы сейчас четверо парламентеров скакало, а не трое. Иди уже, забавляйся и дальше с собственным братцем, вот только от подробностей меня избавь, а то я недавно пообедала. – Она протянула вперед руки, рабы принялись натягивать на них кольчужные перчатки. Третий раб затянул пояс поверх ее крупных, мясистых бедер, четвертый же стоял рядом, бережно держа в руках шлем.
Когда Гетри, бросив в ее сторону несколько ядовитых взглядов, наконец отступила назад, королева обернулась к вождю гилков:
– Пойдешь со мной, Спакс, – вдруг они дадут тебе цену получше моей?
Баргаст ухмыльнулся, показав подпиленные зубы.
– Думаю, Огневолосая, у хундрилов сейчас в руках больше твоей казны, чем у тебя самой. Однако гилки, единожды дав слово, от него не отступают.
Абрастал хмыкнула.
– Подозреваю, тот, кого вы зовете Тленом, услышав это, просто уссался бы от хохота.
С широкого плоского лица баргаста вмиг исчезло все веселье.
– Не будь ты королевой, женщина, за такие слова я приказал бы тебя обезножить.
Шагнув к воину поближе, королева хлопнула его по плечу под черепаховым доспехом.
– Надеюсь, Спакс, снова увидеть твои зубки, пока ты будешь идти рядом и рассказывать мне про это ваше обезноживание. Если все настолько отвратительно, как я подозреваю, оно мне пригодится для кое-кого из дочек. Точнее сказать, почти для всех.
Выхватив у раба шлем, она двинулась вперед по дороге, замешкавшиеся было телохранители кинулись следом, чтобы окружить ее и Спакса со всех сторон.
– Твоих дочек следовало бы хорошенько выпороть, – заметил вождь гилков. – Во всяком случае, тех, с кем я успел познакомиться.
– Спултату тоже? Ты ведь ее задницу уже третью ночь подряд мнешь – к слову, это что-то вроде рекорда. Не иначе, ей твои варварские замашки понравились.
– Ее-то в первую очередь, Огневолосая. Упрямая, да и ненасытная вдобавок – любой другой баргаст, не гилк, на моем месте уже сдох бы от истощения. – Он коротко хохотнул. – Но ты, Огневолосая, мне нравишься, так что я не стал бы тебя обезноживать.
– И однако рана по имени Тлен все еще саднит?
Он кивнул.
– Разочарование, королева, разъедает душу похуже рака.
– Ну, давай, рассказывай, – напомнила она, думая при этом о собственном муже и еще о нескольких неотложных заботах.
– Когда женщину обезноживают, это значит, что ей обрубили ступни и что она больше не имеет права отказывать ни одному мужчине. Или женщине, или, если на то пошло, сторожевому кобелю.
– Понятно. Попробуй еще раз упомянуть это слово рядом с моим именем, Спакс, и я прикажу отрубить тебе хер и скормить его своей любимой крысе-трупоеду.