Прошедшие переговоры его вполне удовлетворили, хотя некоторое беспокойство осталось и кусало его, словно крыса в юрте за пальцы ног. Коланс. Что ты такое знаешь, адъюнкт? Знаешь, и нам не говоришь.
Расстонался ты что-то, Голл, словно старик, которого озноб бьет под меховой накидкой. Хундрилы, Серые Шлемы Измора и Охотники за костями. Против этих трех сил, когда они вместе, не устоять никакой армии. Болкандо – королевство совсем маленькое. Абрастал правит крошечным захудалым государством. А единственную известную ей империю морпехи разбили в пух и прах.
Нет, бояться нам нечего. Но все равно неплохо было бы узнать то, что известно королеве.
На краю лагеря его поджидала группа командиров – начальников над крыльями и их заместителей. Подъехав поближе, он хмуро взглянул на них.
– Похоже, они все же решили сохранить за собой королевство. Объявите всем, что война окончена. Разъездам вернуться в лагерь.
– А те крылья, что атаковали окружавшие нас армии? – уточнил один из командиров.
– С ними что-то делать уже поздно, но отправьте к ним на всякий случай «Бегущих» – вдруг они еще сражаются. Приказ – возвращаться в основной лагерь, и никаких грабежей по дороге!
– Вождь, – обратился к нему еще один воин, – ваша жена прибыла и ждет вас в палатке.
Голл что-то проворчал и пришпорил коня.
Она лежала на его койке – голая и тяжелая на вид, как это свойственно беременным.
– Жена, – сказал он, глядя на нее и расстегивая плащ.
Она глянула на него из-под полуприкрытых век.
– Муж. Как там твоя резня?
– Пока что прекратилась.
– Вот как. Не повезло тебе.
– И почему это я тебя давным-давно в речке не утопил?
– А ты что, предпочел бы, чтобы вместо создания из плоти тебе мой дух покоя не давал?
– А он не давал бы? Твой дух?
– Какое-то время. Но мне бы быстро надоело.
Голл принялся расстегивать доспехи.
– Ты так мне и не скажешь, от кого ребенок?
– А какая разница?
– Значит, может статься, и от меня?
Она моргнула, взгляд ее сделался более сосредоточенным.
– Голл Иншикалан, тебе пятьдесят шесть лет. Из них ты сорок пять яйца об седло отбиваешь. В этом возрасте ни один хундрил зачать не способен.
– В том-то и беда, – вздохнул он. – Это каждому вокруг понятно.
– Тебя это что, стыдит, муж мой? Я и не думала, что такое возможно.
Стыд. Что ж, пусть он такого никогда и не хотел, но и он принес этой женщине, что большую часть жизни была его женой, ее долю стыда. Ему было тогда пятнадцать лет. Ей – десять. В те стародавние времена даже муж и жена не спали вместе до ее первого кровотечения. Он помнил женский праздник, когда это время наконец настало и для его жены, – бледную девочку забрали от него для ночи таинств, и та, что на закате была лишь испуганным ребенком, поутру вернулась обратно с таким знанием во взгляде, что он почувствовал себя… неуверенным, даже почему-то дураком, и с того самого дня стало совершенно неважно, что жена младше его на пять лет; более того, теперь казалось, что это она его старше. Мудрей, уверенней и сильней во всех отношениях.
Истина, которую он глубоко ценил все те годы, что они были вместе. И – осознал он вдруг, чувствуя, как кровь приливает к лицу, – до сих пор не перестал.
Голл стоял, глядя на лежащую жену, и пытался найти недостающие слова, чтобы ей об этом сказать. Как и обо всем остальном.
А она смотрела на него, и в глазах ее тоже что-то…
Снаружи палатки раздался крик. Она отвела взгляд:
– Зовут вождя.
И, как всегда, нужное мгновение ушло, закрылось. Он повернулся и вышел наружу.
Перед ним стояла женщина-разведчик, которую он отправил с Ведитом. Покрытая засохшей кровью, пылью, чем-то скользким, и воняло от нее, как от трупа.
– Так быстро? – нахмурился Голл.
– Мы разбили их, вождь. Но Ведит погиб.
– Командование приняла ты?
– Да.
Он отвернулся в сторону, пытаясь вспомнить, как ее зовут, она же продолжала:
– Вождь, он лично возглавил первую атаку, строй был в образцовом порядке. Но его конь угодил ногой в змеиную нору и опрокинулся. Ведита выбросило из седла. Он неудачно приземлился и свернул шею. Мы сразу поняли, еще когда он по земле катился, словно кукла.
Голл лишь кивал. Верно, такие вещи случаются. Неожиданные, не поддающиеся никакому планированию. Копыто, тень на неровной почве, глаза коня, нора – все сходится одно к одному в единственном фатальном мгновении. Если слишком об этом задумываться, недолго озвереть, сорваться во всепоглощающую ярость. К этой игре случая, злой, жестокой игре.