Но я сейчас чувствую гнев, и чей он – волчий? Всецело принадлежит зверям, восседающим на позабытых тронах? Нет, не только. Это – негодование каждой из случайных жертв. Ярость невинных. Богиня с нечеловеческим лицом, но являющая собой саму жизнь.
И она грядет…
Сеток уже могла различить во мраке неясные тени, что окружили их со всех сторон и медленно подбирались поближе. Как и положено волкам – любопытным и в то же время осторожным. Давние воспоминания покрыли их души шрамами, они прекрасно знают, что явление непрошеных двуногих означает для них самих, для их сородичей.
Волки почувствовали запах ее слез. Их дитя страдает – и спираль вокруг нее стала сжиматься все туже. Они несли ей свое тепло, неотменимую истину своего присутствия, готовые обнажить клыки навстречу любой угрозе. Готовые, если будет нужно, умереть за нее.
Она знала, что ничего этого не заслуживает.
Как вы меня нашли? Столько времени спустя? Я узнаю тебя, моя сероносая матушка, – была ли я последней, кто пил молоко из твоих сосцов? Выжав из тебя все силы, оставив лишь ноющие кости, ослабшие мускулы? Твои глаза затуманены, но ничто не способно скрыть в них твою любовь – а у меня от этого вот-вот сердце разорвется.
И все же она протянула руку.
И мгновение спустя почувствовала под ладонью плоский лоб.
Ее окутали теплые, знакомые, позабытые запахи, от которых защипало в глазах.
– Вам нельзя со мной оставаться, – прошептала она. – Там, куда я отправляюсь… на вас станут охотиться. И убьют. Услышьте же меня. Найдите те девственные места, что еще остались, – и сокройтесь там навсегда. Оставайтесь свободными, родные мои…
Проснувшийся Кафал издал сдавленный возглас испуга. Их маленький лагерь окружили семеро волков – робких, словно дети, которых никто сюда не звал.
Матушка прижалась к ней еще плотней, потерлась шерстяным боком о ее руку.
– Вам нужно уходить, – прошептала она волчице. – Прошу вас…
– Сеток, – проговорил Кафал, – они несут с собой магию.
– Что?
– Разве ты сама не чувствуешь – такую грубую, такую дикую силу? Но, думаю, я все же мог бы ей воспользоваться. Путь столь близок, что барьер кажется тонким, будто листик. Послушай, если мы сможем бежать внутри этого Пути, надеюсь…
– Я знаю, – прохрипела она, почти повиснув на волчице, такой надежной, прочной, настоящей. – Я знаю, Кафал, про дар, что они несут с собой.
– Может статься, – начал он воодушевленно, выбираясь из-под одеяла, – тогда у нас получится успеть. Получится спасти…
– Кафал, это не твое! Неужели ты ничего не понимаешь? Не твое!
Он поднял на нее немигающий взгляд – заря наконец-то занялась, небо стало бледнеть, – потом кивнул.
– Куда же в таком случае отправишься с ними ты? Сама-то знаешь?
Она отвернулась, не в силах вынести его отчаяния.
– Ну и дурак же ты все-таки, Кафал. Конечно же, мы возвращаемся к лагерю твоего племени. Других дорог уже нет, больше не осталось.
– Я… не понимаю.
– Я вижу, но это неважно. Нам пора.
Дестриант Калит обвела взглядом южный горизонт – выжженную, лишенную рельефа пустоту, озаренную бесцветным восходящим солнцем.
– Где ж вы, мои огненные руки, – пробормотала она. Потом обернулась к своим измученным спутникам. – Вы ведь тоже понимаете, что одной мне не справиться? Чтобы встать во главе ваших сородичей, мне нужны мои собственные. Чтобы я могла заглянуть в глаза, похожие на свои. Чтобы на рассвете читать их заботы во все еще сонных физиономиях – храни меня духи, мне так нужно, чтобы кто-то спросонья откашлялся, а потом еще и помочился пенной струей!
К’чейн че’малли лишь взирали на нее своими глазами ящеров – немигающими, нечеловеческими.
Жаждущее отчаяние Калит постепенно улеглось, она разглядывала Саг’Чурока, пытаясь представить то, чему он стал свидетелем, – битву, в которой четырнадцать мертвых яггутов полностью, как теперь сделалось очевидным, уничтожили их преследователей. Во всяком случае, в этот раз. Действительно ли в охотнике К’елль что-то изменилось? Появилось… нечто вроде беспокойства?
– Вам был нужен Дестриант, – отрезала она. – И если вы под этим подразумевали ясноглазую самку родара, пора уже наконец понять, как сильно вы ошибались. Все, что мне дано, я использую – ясно вам? – И однако, несмотря на всю браваду, она сильно жалела сейчас, что не располагала властью подчинить себе тех яггутов. Вот бы они сейчас здесь пригодились. Все еще не люди, но уже близко. Да уж, я все ближе к цели. Фыркнув, она снова отвернулась и уставилась на юг. – Ждать здесь нет никакого смысла, разве не так? Пора двигаться дальше.