Ветер носит мусор, и среди всякого — обрывок газеты. Нужно незаметно вытянуть руку из подвала — да, вот так, и схватить. Прочитать и долго-долго подбирать цензурные слова.
1893 год. Моей прабабушке исполнилось 3 года. (Съездить бы, познакомиться — в ХХ веке мы не пересеклись). Где-то в Самаре молодой помощник адвоката пишет в стол свои первые труды, мечтая создать идеальное общество рабочих и крестьян. Четырехлетний карапуз в Браунау только учится рисовать. Летом грузный нервный юноша в третий раз пойдет на экзамены в Сэндхерст и наконец поступит. Сирота, сын сапожника оканчивает духовное училище в Гори. У них все только начинается.
А у меня все закончилось. Эта мысль идет фоном с тех самых пор, как я рассмотрела отсутствие набережной. Мозг еще цепляется за пустые надежды, но все в любом случае кончилось. И ежели я просто сошла с ума — а мозг наш очень хрупок на самом-то деле, и ежели произошло немыслимое — тем более. Мой мир, моя двадцатисемилетняя жизнь пошли прахом. Надежды и мечты — все нужно похоронить прямо вот под этим девственным, экологически чистым снегом. Планы все рассыпались в труху. Все закончилось и впереди чистый лист. Позади, впрочем тоже. Ну ладно, не самый чистый лист впереди, контуром обрисовано такое, из-за чего я даже фильмы об этой поре смотреть не люблю, так как даже благополучные финалы намекают, что лет через немного все умрут в страшных муках.
И вот теперь я оказалась в настоящей беде, которая куда хлеще несчастливой любви и оскорбленных чувств.
Через 10 лет грянет русско-японская война и первая революция. Через 20 — страшнейшая война в мировой истории, а потом и весь этот неуютный мирок накроется медным тазом. То есть к этому моменту мне, даме хорошо за сороковник, нужно будет свалить отсюда на безопасное расстояние. Еще лучше не откладывать это дело в долгий ящик и вернуться домой прямо сейчас.
Я прогулялась по подвалу, но нужной комнаты не нашла. За дверью оказался обычный чулан.
Здесь я бы взяла паузу на пару часов, потому что пересказывать данный отрезок моей жизни немного неловко.
Предположим, что назад я не попаду. И хотелось бы прожить свой век по возможности долго и спокойно. Значит, не в этой стране. Хотя…
Кабы знать, где соломку расстелить… Я вот знаю, а толку? Можно, конечно, денег поднакопить, приобрести хуторок во Франции. Или, для надежности, в Новой Зеландии, и организовать потом, в июне-июле 1917, ознакомительный тур для обеспеченных людей. Так-то оно задворки мира, а все катаклизмы мимо пройдут. Но накопить денег с нуля всегда непросто, а до революций еще надобно дожить.
Золотое правило менеджмента — алгоритм «Целеполагание-Планирование-Организация-Мотивация-Контроль». Я буду переживать о своих бедствиях только после того, как окажусь в безопасности. Поэтому цель — выжить. План — элементарно выжить, обеспечив себе кров, еду и социализацию. Мотивация — сильнейшая. Контроль — непрерывный. Осталось дело за организацией.
Начнем с ресурсов. Материальные не радуют — одежда моя смотрелась старинной только в начале XXI века, тут я мгновенно спалюсь, а увлекательная история моего появления вряд ли тронет полицейских. Начинать жизнь с воровства у местных — чревато. Можно продать что-нибудь ненужное, и на вырученные средства купить что-нибудь нужное. Что у нас в сумочке? Телефон, айпад, зарядка на солнечных батареях, водительское удостоверение. Косметичка осталась в бардачке, зато есть флешка, обширная коллекция дисконтных карт магазинов, о существовании которых планета пока еще не догадывается, спрей от кашля, влажные салфетки, ключи от дома и машины, купленная вчера, но благополучно забытая японская плитка для лица, пакетик с соленым арахисом. Сдается мне, ничего из вышеперечисленного не заинтересует моих далеких предков. На шее крестик и семейная реликвия, которые тут тоже особо не котируются. Часы вот есть. Китайский Китай, но выглядят умилительно. Их можно попробовать продать, но вряд ли вырученного хватит на двадцать лет.
Теперь адекватно оценим интеллектуальные. Бездарностью и неудачницей я себя не считала никогда, да и не попался мне на пути человек, в этом способный обвинить. Но что же можно использовать с некоторой выгодой для себя в нынешних условиях? Я прокручивала в уме свое резюме и с трудом сдерживалась от слез. Диплом ВУЗа, который будет основан через пятнадцать лет по специальности, которую тоже еще не придумали — не вариант. Все навыки по организации дистанционных переговоров, владения офисными пакетами программ и управления любимыми гаджетами — в топку. Я даже на родном языке грамотно писать не смогу — ибо грамматика тут совсем не та. О, английский подойдет. IELTS, не зря столько денег и времени на тебя потрачено. Хотя кому он тут нужен? Они же в основном французский предпочитали.
Математика — в плюс. Школьный курс биологии… я помню плохо. Физику и химию ненамного лучше. Из изобретений будущего могу предложить (и нарисовать как сделать) только мясорубку и миксер, но они у них уже есть. Мясорубка — точно. Водительские права будут годны еще 130 лет, но то мне тоже сегодня не поможет. Все, что можно делать руками — тут делают намного лучше и изящнее, чем мои современники. Вышивкой и шитьем, помниться, великокняжеские женщины кормили свои семьи в эмиграции. Я конкуренцию не потяну. И это у меня за плечами 11 лет школы, высшее образование и незаконченная диссертация. Никчемность.
При таком раскладе нужно только замуж. Ведь каждый уважающий себя мужчина мечтает жениться на подкустовом выползне без денег, связей и документов, что уж говорить. Можно, конечно, выйти за неуважающего… Что там было про среднюю продолжительность жизни женщины в крестьянской семье? 32 или 34 года? Бесконечные роды, отсутствие контрацепции, побои мужа, свекра, прочих родственников, обязанности и никаких прав. К чертям такие скрепы. Или искать работу… Тогда барышни где могли работать? Машинистками, секретарями, телеграфистками. И для всего нужно иметь образование и документы.
Можно пойти в революционеры, благо фамилии тех, с кем это выгорит, я знаю. Опять же, что мне Надежда Константиновна, она пока еще не жена…. Каких-то 24 года — и квартирка в Кремле с видом на Красную площадь. Но как-то это не мое. С таким везением я точно окажусь с бомбой, которая взорвется раньше времени.
Или вот можно пойти в проститутки. Я не урод, не писаная красавица, да и по здешним стандартам имею слишком высокий рост в 170 см, большеватый рот, чересчур длинную шею, слишком дерзкий взгляд и короткие рыжевато-каштановые волосы. Как раз для такого бизнеса. Там оформляют желтый билет и…. Сифилис, гонорея, герпес — это только то, что к этой поре открыли — а антибиотиков еще полвека не будет. Тоже не хочется как-то. В самом крайнем случае — подамся в юродивые и пристроюсь при монастыре. Буду иногда излагать пророчества, а в остальное время побираться. Не жизнь — мечта.
Вот мне бы домой. Совсем хорошо, если эта история окажется горячечным бредом, но если мирозданию так уж хотелось пошутить с петлями времени, то хоть на несколько минут — забрать шкатулку с антресоли, где хранятся семейные реликвии — желто-коричневые фотокарточки давно ушедших предков, прабабушкин заварочный чайничек — белый, с синими цветами, полустертой позолотой и гербом Поставщика Императорского двора, дедушкины медали и старые письма. Там на дне лежит паспорт совершенно чужого нам, но очень значимого человечка — девицы Ксении Александровны Нечаевой, дочери потомственного дворянина Александра Георгиевича Нечаева, родившейся в 1872 году в имении Вязовка Сызранского уезда Симбирской губернии. (Да, я — Мэри-Сью[1], только вся моя мэрисьюшность лежит в 120 годах отсюда, в доме, который еще не построен, улица не размечена, в стране, которой пока еще нет).
1
Мери-Сью и Марти-Сью — герои, у которых под каждым кустом не по роялю, а по целому музыкальному оркестру, умеют все, знают еще больше, играючи преодолевая любые неприятности.