Даннет молча слушал, пока Макалпин не выговорился.
— А чем это подтверждается? — спросил он.
— Обонянием.
Даннет обдумал сказанное, пожал плечами:
— Лично я ни разу не чувствовал, чтобы от него пахло.
— Это потому, Алексис, — мягко объяснил Макалпин, — что ты вообще не чувствителен к запахам. Запахи масла, бензина, подгоревших от торможения шин тебе неведомы. Значит, и запах виски тебе не учуять.
Даннет согласно наклонил голову. Он спросил:
— А ты что-нибудь учуял?
Макалпин покачал головой.
— Так в чем же дело?
— Он бежит от меня, как от чумы, — признался Макалпин, — а ты ведь знаешь, как мы с Джонни были близки. А когда он ко мне все-таки приближается, от него разит ментоловыми таблетками от кашля. Тебе это ни о чем не говорит?
— Брось, Джеймс. Это не доказательство.
— Может, и нет, но Траккья, Джейкобсон и Рори клянутся, что он заливает за галстук.
— Это свидетели необъективные. Если Джонни придется уйти, кто будет первым гонщиком «Коронадо» с хорошими шансами на чемпионский титул? Конечно, Никки. Между Джейкобсоном и Джонни особой дружбы не было никогда, а сейчас их отношения и вовсе испортились: Джейкобсону не нравится, что его машины бьются, к тому же Харлоу заявляет, что в этих авариях не виноват — получается, что Джейкобсон не может как следует подготовить машину! А Рори просто ненавидит Джонни Харлоу: во-первых, из-за того, что случилось с Мэри, во-вторых, из-за того, что она при этом к Джонни совершенно не переменилась. Боюсь, Джеймс, твоя дочь — единственный человек в команде, до сих пор преданный Джонни Харлоу.
— Да, знаю. — Секунду помолчав, Макалпин устало добавил: — Первой мне сказала она.
— Черт! — Даннет с тоской во взгляде посмотрел на трассу и, не поворачиваясь к Макалпину, сказал; — Выходит, у тебя нет выбора. Тебе придется отстранить его от гонок. Лучше прямо сегодня.
— Учти, Алексис, ты узнал это только сейчас, а я — гораздо раньше. Поэтому решение я уже принял. Я позволю ему участвовать еще в одном «Гран-при».
В угасающем свете дня стоянка походила на последнее прибежище мамонтов из давно ушедших веков. Гигантские трейлеры, возившие вокруг Европы гоночные машины, запасные части и передвижные пункты ремонта, припаркованные как Бог на душу положит, грозными и причудливыми фигурами возвышались на фоне тьмы. Они были начисто лишены признаков жизни, ни одна из них не светилась. Пустынно было и на стоянке для легковых машин, но вот из мрака появился человек и направился прямо к трейлерам.
Джонни Харлоу не пытался скрывать свое присутствие от какого-нибудь случайного наблюдателя. Покачивая брезентовой сумкой, он пересек стоянку по диагонали и остановился около одного из громадных мамонтов: по бокам и сзади крупными буквами были написано слово «ФЕРРАРИ». Он не стал проверять, заперта дверь трейлера или нет, но сразу достал связку диковинно изогнутых ключей — и через несколько секунд дверь распахнулась. Войдя внутрь, он запер дверь за собой. Минут пять он ходил от окна к окну, терпеливо проверяя, не заметил ли кто его незаконное вторжение. На всякий случай убедившись, что свидетелей нет, Харлоу достал из сумки фонарь, включил красный луч, склонился над ближайшей «феррари» и принялся тщательно ее осматривать.