В воздухе заметно похолодало, впридачу заморосил легкий дождик. Траккье это было на руку. Горожане терпеть не могут повышенную влажность, и хотя отель «Чессни» располагался, по сути дела, в небольшой деревушке, здесь действовал тот же городской принцип: при первых признаках дождя улицы начали быстро пустеть, и опасность потерять Харлоу в толпе свелась почти к нулю. Дождь усиливался, и вскоре Траккья шел за Харлоу по совсем безлюдным улицам. Разумеется, Харлоу сможет обнаружить преследование, если вздумает оглянуться назад, но было очевидно, что оглядываться назад в его намерения не входит: у него был вид человека решительного, который движется к конкретной цели и все помыслы которого устремлены вперед. Почувствовав это, Траккья сократил расстояние между ними до десяти ярдов.
Между тем движения Харлоу становились все более беспорядочными. Он уже не мог идти по прямой линии, его заметно заносило то в одну, то в другую сторону. Один раз он чуть не упал на витрину магазина, и Траккья узрел отражение лица Харлоу, голова его покачивалась, а глаза, казалось, были закрыты. Оттолкнувшись от стекла, он, однако же, решительным, хотя и неверным, шагом продолжил путь. Траккья совсем приблизился к нему, и лицо его выражало брезгливое удивление. Харлоу, передвигаясь тем же манером, нырнул за угол налево.
Скрывшись из поля зрения Траккьи, Харлоу мгновенно отрезвел и быстро скрылся в первом дверном проеме. Из заднего кармана он извлек предмет, какой никак не назовешь типичным для автогонщиков — оплетенную кожей дубинку с петлей для кисти. Просунув руку в петлю, Харлоу стал ждать.
Ждать пришлось недолго. Траккья вышел из-за угла, и брезгливость на его лице сменилась озадаченностью — тускло освещенная улица перед ним была пуста. Встревоженный, он прибавил ходу и через десяток шагов оказался возле окутанного тенью дверного пролета, где его поджидал Харлоу. Автогонщик мирового класса должен обладать прекрасной координацией, глазомером, движения его должны быть точны и выверены. Этими качествами Харлоу был наделен в избытке. К тому же он был в блестящей форме. Траккья потерял сознание мгновенно. Харлоу не глядя переступил через распростертое тело и деловито зашагал прочь. Но не в ту сторону, в какую шел, а назад. Пройдя с четверть мили, он повернул налево и почти сразу оказался на автостоянке трейлеров. Траккья, когда придет в сознание, нипочем не догадается, где искать Харлоу.
Харлоу прямиком направился к ближайшему трейлеру. Сквозь дождь и тьму на нем все равно легко читалась надпись, сделанная двухфутовыми ярко-желтыми буквами: «КОРОНАДО». Он отпер дверь, вошел внутрь и зажег свет. Освещение было довольно мощным — оно предназначалось для механиков, имевших дело с тонкой и капризной техникой. Здесь не было нужды в приглушенном красном свете, не нужно было красться и таиться: Джонни Харлоу имел полное право находиться в собственном трейлере. Все же он запер за собой дверь и оставил ключ в замке, чтобы сюда не смогли попасть снаружи. Потом завесил окна и лишь тогда шагнул к стойке с инструментами у боковой стенки и начал выбирать необходимое.
Макалпин и Даннет в который уже раз незаконным путем проникли в номер Харлоу; большой радости они не испытали, и смущала их вовсе не незаконность вторжения, а то, что они обнаружили в туалетной комнате Харлоу. Даннет держал в руках крышку смывного бачка, а Макалпин извлек из него бутылку виски, с которой капала вода. Мужчины посмотрели друг на друга, на мгновение лишившись дара речи, потом Даннет сказал:
— Да, наш Джонни — парень изобретательный. Наверное, под водительским сиденьем своего «коронадо» он держит целый ящик. Но мне кажется, эту бутылку лучше положить на место.
— С какой стати? Зачем?
— Узнать, какова его дневная доза. Он свое возьмет, не из этой бутылки, так из другой, газанет куда-нибудь на своей «феррари», только его и видели. А мы так и будем гадать, сколько же он пьет.
— Пожалуй. — Макалпин горестно посмотрел на бутылку. — Самый одаренный гонщик нашего времени, может быть, самый одаренный гонщик всех времен — и вот поди ж ты… Почему боги пригибают к земле таких людей, как Джонни Харлоу, Алексис? Потому что те позволяют себе подойти к богам слишком близко.
— Поставь бутылку на место, Джеймс.
Через две двери от них находилось еще двое страждущих мужчин, один страдал особенно явно. Судя по тому, как Траккья беспрерывно массировал шею, боль он испытывал сильную. Нойбауэр наблюдал за ним, и сострадание в его взгляде перемешивалось с яростью.
— А ты уверен, что это был ублюдок Харлоу? — спросил он.