— Два часа. Быстро доехали.
— На дорогах пусто. Что теперь?
— Спать. У нас тут старый особняк за углом. Не бог весть какой роскошный, но для отдыха годится. Утром начнем погрузку. Нам помогут два здешних механика.
— Жак и Гарри?
— Они уехали… — Джейкобсон недовольно скривился. — По дому, видите ли, заскучали. Они всегда начинают скучать по дому, когда надо вкалывать. Новые парни — итальянцы. Ничуть не хуже прежних.
Тут Джейкобсон заметил вмятины на торце кузова.
— Это еще что за художество?
— Следы от пуль. За Тулоном на нас напали угонщики. Во всяком случае, я решил, что это была попытка угона, правда, очень неумелая.
— С какой стати угонщикам нападать на вас? На что им сдались наши машины?
— Понятия не имею. Может, ошибка наводчика? В таких грузовиках перевозят большие партии виски и сигарет. Сразу можно взять товара на миллион, а то и на два миллиона франков. Ну, обошлось, и ладно. А кузов за пятнадцать минут отрихтовать и покрасить — будет как новенький.
— Утром сообщу в полицию, — сказал Джейкобсон. — По французским законам сокрытие таких фактов считается преступлением. Правда, — желчно добавил он, — толку от этого не будет никакого.
Когда четверо мужчин выходили из гаража, Харлоу как бы невзначай бросил взгляд на черный «ситроен». Его номер был PN 111K.
Как справедливо заметил Джейкобсон, старый особняк за углом был не бог весть каким роскошным, но для отдыха — короткого — годился. Харлоу сидел на стуле в скудно обставленной комнате, где, помимо узкой кровати да вытертого линолеума, был только еще один стул, служивший прикроватной тумбочкой. Комната находилась на низком первом этаже, и голое, без занавесей, окно, забранное тонкой марлей, выходило на убогую, тесную улочку, по сравнению с которой улица Жерар могла сойти за шикарный проспект. Лампа в комнате не горела, но снаружи пробивался тусклый свет уличных фонарей. Харлоу немного сдвинул марлю и выглянул в окно. На улице не было ни души.
Харлоу взглянул на часы. Светящиеся стрелки показывали два пятнадцать. Внезапно Харлоу насторожился и прислушался. То ли ему показалось, то ли из коридора донеслись легкие шаги. Он бесшумно подкрался к кровати и лег. Всякое видавший на своем долгом веку волосяной матрас не скрипнул под ним. Харлоу сунул руку под подушку — ровесницу матраса — и достал свою зашитую в кожу свинчатку. Он продел правую руку в кожаную петлю и снова сунул ее под подушку.
Дверь осторожно отворили. Глубоко и ровно дыша, Харлоу приоткрыл глаза. На пороге стояла смутная тень, но он не мог разглядеть лица. Харлоу притворился, что спит мертвецким сном. Спустя несколько секунд пришелец так же осторожно затворил дверь, и Харлоу чутким ухом уловил звук удаляющихся шагов. Он сел, в нерешительности потер подбородок, потом встал и занял свой наблюдательный пункт у окна.
Из особняка вышел мужчина, в котором Харлоу сразу узнал Джейкобсона. Тот пересек улицу, и одновременно из-за угла выехал маленький темный «рено» и остановился как раз напротив. Джейкобсон нагнулся и переговорил с водителем, который открыл дверцу, и вылез из машины. Он снял темный плащ, бережно свернул его, положил на заднее сиденье — причем во всех его движениях сквозила какая-то неприятная, зловещая целеустремленность, — похлопал себя по карманам, словно проверяя, все ли на месте, кивнул Джейкобсону и направился к особняку. Джейкобсон зашагал прочь.
Харлоу вернулся к кровати и лег лицом к окну, спрятав руку со свинчаткой под подушку. Почти тотчас в окне возник темный силуэт человека с неразличимыми чертами лица, так как свет падал на него сзади. Человек заглянул в окно, потом поднял правую руку, и тут уж Харлоу не пришлось напрягать зрение и гадать, что у него в руке, — это был здоровенный пистолет, встреча с которым не сулила ничего хорошего. Человек снял пистолет с предохранителя, и Харлоу заметил, что к стволу привинчен продолговатый цилиндр, проще говоря, глушитель, дабы выстрел, а вместе с ним и Харлоу бесшумно канули в вечность. Силуэт исчез.
Харлоу проворно вскочил с кровати. Все-таки свинчатка — не слишком надежная защита против пистолета с глушителем. Он притаился у стены за дверью.
В течение десяти секунд, показавшихся мучительными даже Харлоу с его выдержкой, стояла мертвая тишина. Потом из коридора донесся слабый скрип половицы — с коврами в особняке было бедновато. Дверная ручка едва заметно опустилась, и дверь начала медленно-медленно отворяться. Наконец, между дверью и косяком образовалась щель шириной дюймов десять, и дверь замерла. В щель осторожно просунулась голова. У нового пришельца было худощавое смуглое лицо, прилизанные черные волосы и тонкие усики.