Скотти вспомнила страстные ночи любви с мужем, и по всему ее телу растеклось приятное тепло. Они занимались любовью не только ночами, но часто и по утрам. Алекс не любил ее, но страстно хотел. На данную минуту этого Скотти было достаточно.
– О, – со счастливой улыбкой ответила она, – беременные женщины часто расцветают. Конечно, это беременность. Что же еще?
Александр Головин сидел за столом и пытался сосредоточиться. Губернатор завалил его работой по долине, и чем быстрее он сделает ее, тем быстрее вернется к собственной практике и нормальной жизни. Он пытался думать о делах, а думал почему-то о Скотти. Какое она чудо!..
Алекс положил голову на спинку стула и закрыл глаза, с наслаждением вспоминая неожиданно пробудившуюся в ней чувственность. Она напоминала ему ребенка. Когда дело доходило до любви, она никак не могла насытиться, не знала никаких ограничений, забывала о правилах приличия, обо всем. Он до сих пор никак не мог поверить в свое счастье. Он с удовольствием учил ее, показывал ей…
Но кроме восхищения, им владели и другие чувства – менее приятные. И их глубина пугала его. Физическое влечение – понятно, оно свойственно людям тысячи лет и легко объяснимо. Они испытывали влечение друг к другу – все ясно. Другое же его чувство тоже имело название, но он не хотел о нем думать…
– Так-так… – произнес насмешливый женский голос. – Как всегда, весь погружен в труды праведные!
Александр Головин вернулся на землю: открыл глаза и с шумом опустил стул и ноги на пол. На пороге стояла красивая женщина, которая излучала холод. На этот раз он воспринял ее красоту без той острой боли, которая всегда сопровождала воспоминания о бывшей жене.
Одета, как обычно, Марлин была безупречно. Она зачесала белокурые волосы назад: предпочитала эту прическу, полагая, что так делают смелые и уверенные в себе женщины. Фиолетовое шелковое платье выгодно подчеркивало ее прозрачную, словно светящуюся красоту. Но даже дорогие хрустальные серьги, сверкающие в ее ушах, не скрывали жесткого выражения лица. Алекс обрадовался, что не испытал к ней никаких чувств, даже гнева. Он спокойно посмотрел на бумаги, лежащие на столе, и пожал плечами.
– А ты, как вижу, по-прежнему умеешь подать себя. Белокурая женщина вошла в комнату и села на стул у стола.
– Приходится поддерживать форму, – кивнула она, снимая мягкие белые перчатки.
Головин посмотрел на часы, стоящие на книжном шкафу, и неожиданно ему страшно захотелось поскорее уехать домой, к Скотти.
– Я бы на твоем месте не устраивался надолго, Марлин. Ты все равно скоро уйдешь.
На ее тонких губах заиграла холодная улыбка.
– А я бы на твоем месте не была так в этом уверена. – Она безо всякого интереса оглядела комнату, – Мой приход не удивил тебя?
Господи, какой же замечательной была его жизнь без этой злой женщины! Алекс холодно посмотрел на бывшую супругу.
– Боюсь тебя разочаровать, но не очень. Я узнал о твоем возвращении от Мило.
Марлин наклонила красивую головку набок и слегка улыбнулась.
– Ах да, несчастный Мило! Знаешь, бедняга все еще по уши влюблен в меня.
Алекса не интересовали ее отношения с Мило Янусом.
– Что тебе нужно, Марлин? – Он дал понять, что обмен любезностями окончен и пора переходить к делу.
Она скорчила недовольную гримасу.
– Алекс, не говори со мной, пожалуйста, таким суровым тоном. С чего ты взял, будто мне что-то нужно?
– Интересно, что же на этот раз? – хрипло рассмеялся адвокат. – Деньги закончились? Не можешь найти мужчину, который бы содержал тебя и обеспечил роскошную жизнь, к которой ты привыкла?
Марлин обворожительно улыбнулась, поправила юбку и провела пальцем по складкам.
– Не угадал, мой милый. Я скоро выхожу замуж. От неожиданности Александр Головин выпрямился.
– Выходишь замуж?! – воскликнул он. – За кого, черт побери?
– За доктора Каспара Гунтрауба.
– За того самого Каспара Гунтрауба? – изумился Алекс. – За знаменитого хирурга?
На лице Марлин сверкнула ослепительная улыбка, глаза наполнились злобным удовольствием.
– За него, – кивнула она. – За знаменитого хирурга.
Несколько секунд Алекс сидел молча, лишившись от удивления дара речи. Он не мог поверить своим ушам. Конечно, он, как и все, слышал о Каспаре Гунтраубе, по праву считавшемся гением в области медицины. Ходили упорные слухи, что знаменитый доктор Гунтрауб разрабатывает какие-то абсолютно новые методики в хирургии и в случае успеха откроет новую страницу в медицинской науке. Кто знает, может, он даже сумеет помочь Кате… Но пока новая методика находится в стадии разработки и слишком рано говорить, что из этого выйдет. Неужели Марлин сумела покорить сердце этого известного во всем мире человека?
– Где ты с ним познакомилась? – спросил Головин, с трудом удержавшись от иного вопроса: «Как тебе удалось его подцепить?»
– В Австрии, Меня пригласили на один вечер, и…
– И давно ты его знаешь?
– Достаточно давно, – Марлин бросила на него победный взгляд, – раз мы собираемся скоро пожениться.
Алекс почувствовал приближение адской головной боли и потер виски.
– И какое, позволь поинтересоваться, это имеет отношение ко мне?
Марлин встала и подошла к книжному шкафу, ее юбка зашуршала. Она пробежала ладонью по часам.
– Я хочу получить опеку над Катей.
От лица Александра Головина мгновенно отлила кровь, ему показалось, что у него остановилось сердце, и голова чуть не лопнула от внезапной острой боли.
– Ты шутишь?! – вскричал он, отказываясь верить собственным ушам.
– Никогда не была более серьезной, дорогой, – возразила Марлин.
Алекс откинулся на спинку стула и недоверчиво посмотрел на бывшую жену. У него не было ни малейшего представления, почему она заговорила об опеке. Что же у нее на уме?
– Но зачем? – наконец выдавил он из себя.
– Затем, что она моя дочь, Алекс, – слегка пожала плечами белокурая красавица, удивляясь непонятливости бывшего мужа.
Алекс сузил глаза и внимательно посмотрел на незваную гостью. Он знал, что Марлин никогда в жизни не делала ничего просто так. Несомненно, у нее был какой-то план. Сейчас во что бы то ни стало нужно успокоиться и взять себя в руки, в противном случае он не узнает, что замыслила эта жестокая и коварная женщина.
– Но ты ведь сама бросила Катю много лет назад.
– Ты не прав, дорогой, – нервно рассмеялась Марлин. – Я не бросила Катю, а оставила в надежных руках. Она осталась с отцом.
– Ты бросила ее потому, что не могла видеть ее физические недостатки, – горько обвинил Алекс бывшую супругу.
Марлин Кэнфилд подошла к окну.
– Может, в то время так оно и было. Но сейчас, – добавила она, поворачиваясь к нему, – все изменилось. Я хочу вновь стать ее матерью.
– Вот так просто взять и стать матерью Кати? – фыркнул Александр Головин.
– А почему бы и нет? Что в этом такого странного? В конце концов, я ее мать. Не забывай, что симпатии суда всегда на стороне матери, Алекс. – Несмотря на уверенный вид, в голосе Марлин слышались нерешительные нотки.
Борясь с гневом, Алекс провел пальцем по губам и пристально посмотрел на нее.
– Ни один суд в стране не даст тебе опеки после того, что ты сделала.
Марлин неожиданно забегала по кабинету, в отчаянии заламывая руки. От ее спокойствия не осталось и следа.
– Я хочу искупить свою вину, Алекс, – с мольбой проговорила она. – Я хочу дать ей то, чего не дала пять лет назад.
Головин с трудом сдержал смех.
– Ты совсем не изменилась, Марлин. Все такая же первоклассная лгунья.
Она повернулась к нему, и в ее глазах сверкнула злоба.
– Я не лгу!
Алекс нагнулся вперед. В этом движении было столько угрозы, что Марлин непроизвольно попятилась.
– Тогда объясни мне, черт побери, зачем тебе опека? Марлин упала на стул и принялась внимательно разглядывать свои руки.
– Дело в том, что я не могу больше иметь детей, Алекс, – с тяжелым вздохом призналась она.