— Нет, — человек закрывает детёныша от взгляда пьяной твари с треспом в волосатой лапе, — ты, хоть и пытаешься казаться бесстрастным вершителем судеб, всё же оставляешь в себе частичку сопереживания. Твой голос дрогнул, когда ты упомянул смерть этой несчастной.
— Ты ошибаешься.
Так ли?
Вилена на полу библиотеки смотрит на меня и её глаза больше не светятся неистовым желанием жить. Письмо Миляты падает из ящика, и я тупо смотрю на него, вспоминая давно умершую баронессу. «Мой ангел» — так она называла меня. Постаревшая, но не сломленная Лилия стоит у окна, изготовившись умереть, но не отступить. Волосы Саимы чёрным шёлком рассыпаются в руках рыдающего падишаха.
— Ты ошибаешься, — повторяю я, но голос дрожит и прерывается.
— Ну ладно, пора в дорогу, — сказал я львицам, — Ольга, забирай этот мешок с неприятностями. Оставим бедного падишаха наедине с горем. Пусть поплачет — так все психологи рекомендуют.
Абсолютно безлюдный зал окружал нас, когда мы неторопливо шествовали к выходу. Первый раз на моей памяти здесь царила полная тишина. Даже белые хищники, прикованные по углам, замерли, словно статуи, а шустрые обезьянки вовсе удрали подальше от ставшего таким негостеприимным, места. И только тоскливые воющие стоны за моей спиной показывали, кто-то живой здесь ещё оставался.
— Кстати, — поинтересовался я, вспомнив момент из финального рассказа сестры падишаха, — кто из вас крутит шашни с правителем? Я не имею в виду — переспать пару раз, а постоянные отношения?
— Наташка, — не задумываясь, ответила Галька, — она, вроде, собиралась повлиять на него, обратить к свету и преобразовать Сен-Сенали в систему, подчиняющуюся законам равновесия.
Последние слова звучали очень знакомо, но крайне диссонировали с обычной речью кошки: очевидно она цитировала кого-то другого. Нетрудно догадаться, кого. Странно, но мне не было известно об этих, далеко идущих планах нашей кошечки, не от мира сего. Правда, теперь стали понятны, удивлявшие меня (да и не только) последние указы правителя.
— Куда мы кстати, идём? — тихо спросила Ольга, продолжая пихать понуро бредущего Баджару, — если у тебя нет ничего важного, то у меня имеется пара-тройка неотложных занятий. Очень личных.
— Можешь проваливать, — разрешил я, поскольку до назначенного часа ещё оставалось время, — но чтобы в полдень ты была на Центральной площади. Иначе я буду сердиться и громко топать ногами.
— Не стоит, я — буду, — усмехнулась Ольга, но как-то криво, — это и в моих интересах. Забирайте багаж.
С этими словами, она пнула пленника в мою сторону и молнией метнулась вниз по лестнице. Переведя взгляд с остывающего следа Ольги на Баджару, я заметил некоторое замешательство на его смуглом лице. Казалось, будто парень пытается что-то вспомнить и у него это никак не выходит. Наверное, все эти удары по голове должны были привести именно к такому результату. Пусть не переживает: ничто так не лечит головные боли, как сабля палача — радикальное средство от мигреней и прочих заболеваний.
— Может быть займёмся любовью? — предложила скучающая Галька, непосредственность которой всегда вызывала у меня искреннее одобрение, — надо же на что-то потратить свободное время!
Я обдумал эту идею — она была абсолютно права: до полудня было ещё достаточно далеко и других дел у нас не было. Нужно было только найти подходящее место. Возвращаться в осквернённое логово я не желал, а тут ещё и Баджару надо было куда-нибудь спрятать, дабы никто из доброжелателей не перерезал ему глотку раньше времени.
Не долго думая, я изложил всё это Гале, которая всегда решала подобные задачки самым простым способом. Выслушав меня, кошка заявила: вообще-то постоянного места проживания у неё нет (после Лисичанска её привычки так и не изменились) и предложила прогуляться по запретным уровням, где она частенько развлекалась. Баджару кошка решила прихватить с собой, чтобы оставался на виду, во время наших утех.
Всё это она выпалила, не задумываясь ни на секунду, да ещё и удивилась, почему это я забиваю голову подобными мелочами? Вот уж действительно — идеал хищника; простые проблемы она решала простыми методами, а сложные — вовсе не замечала, словно их и не было. Мне всегда хотелось, чтобы и остальные члены Прайда вели себя точно так же.
Подталкивая обузу, мы спустились на заброшенные этажи. Здесь уже всё было спокойно: толи охрана изловила бестию и увела прочь; толи хитрая тварь ухитрилась разорвать всех охранников и удалилась в своё логово. На моей памяти бывало и так, и эдак. Для нас это не имело никакого значения.